Дымись, покуда не погас, и пусть волнуются придурки...
Дымись, покуда не погас,
И пусть волнуются придурки —
Когда судьба докурит нас,
Куда швырнёт она окурки.
Дымись, покуда не погас,
И пусть волнуются придурки —
Когда судьба докурит нас,
Куда швырнёт она окурки.
Не спрашивай: ты знаешь,
Что нежность безотчётна
И как ты называешь
Мой трепет — всё равно;
И для чего признанье,
Когда бесповоротно
Моё существованье
Тобою решено?
Дай руку мне. Что страсти?
Танцующие змеи.
И таинство их власти —
Убийственный магнит!
И змей тревожный танец
Остановить не смея,
Я созерцаю глянец
Девических ланит.
Ёж — птица гордая, пока не пнёшь — не полетит.
Без отчётливых ран и контузий
Ныне всюду страдают без меры
Инвалиды высоких иллюзий,
Погорельцы надежды и веры.
Падать — часть жизни, подниматься на ноги — её проживание. Быть живым — это подарок, а быть счастливым — это ваш выбор.
Они приходят к нам, когда
У нас в глазах не видно боли.
Но боль пришла — их нету боле:
В кошачьем сердце нет стыда!
Смешно, не правда ли, поэт,
Их обучать домашней роли.
Они бегут от рабской доли:
В кошачьем сердце рабства нет!
Как ни мани, как ни зови,
Как ни балуй в уютной холе,
Единый миг — они на воле:
В кошачьем сердце нет любви!
Счастье — не какой-то божий дар, а достижение, какого человек добивается своей внутренней плодотворностью.
Сытый желудок немногого стоит, когда голодают сердце и ум.
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далёком отголоске,
Что случится на моём веку.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идёт другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.
Недостаток разговоров об очевидном в том, что они развращают сознание своей лёгкостью, своим легко обретаемым ощущением правоты.