С авоськой, грехами нагруженной, таясь, будто птица в кустах...
С авоськой, грехами нагруженной,
Таясь, будто птица в кустах,
Душа, чтоб не быть обнаруженной,
Болит в очень разных местах.
С авоськой, грехами нагруженной,
Таясь, будто птица в кустах,
Душа, чтоб не быть обнаруженной,
Болит в очень разных местах.
От зол удаляет смерть, а не от благ.
Кто муки знал когда-нибудь
И чьи к любви закрылись вежды,
Того от страха и надежды
Вторично не забьётся грудь.
Он любит мрак уединенья.
Он больше не знаком с слезой,
Пред ним исчезли упоенья
Мечты бесплодной и пустой.
Он чувств лишён: так пень лесной,
Постигнут молньей, догорает,
Погас — и скрылся жизни сок,
Он мёртвых ветвей не питает, —
На нём печать оставил рок.
Скорей голодный лев откажется от пищи,
Чем женщина от подлости и лжи.
Богатство — для услады в жизни, но жизнь не для того чтобы копить богатства.
Если беспорядок на столе означает беспорядок в голове, то что же тогда означает пустой стол?
Единственный способ, которым мир в его высшем смысле может быть охвачен, состоит не в мышлении, а в действии, в переживании единства. Так, парадоксальная логика ведёт к выводу, что любовь к Богу не познание Бога мыслью, не мысль о собственной любви к Богу, а акт переживания единства с ним.
Мы пьём не потому, что тянемся к веселью,
И не разнузданность себе мы ставим целью.
Мы от самих себя хотим на миг уйти
И потому к хмельному склонны зелью.
Не обвиняй меня, всесильный,
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С её страстями я люблю;
За то, что редко в душу входит
Живых речей твоих струя;
За то, что в заблужденье бродит
Мой ум далёко от тебя;
За то, что лава вдохновенья
Клокочет на груди моей;
За то, что дикие волненья
Мрачат стекло моих очей;
За то, что мир земной мне тесен,
К тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, боже, не тебе молюсь.
Но угаси сей чудный пламень,
Всесожигающий костёр,
Преобрати мне сердце в камень,
Останови голодный взор;
От страшной жажды песнопенья
Пускай, творец, освобожусь,
Тогда на тесный путь спасенья
К тебе я снова обращусь.
Только в грёзы нельзя насовсем убежать:
Краткий век у забав — столько боли вокруг!
Попытайся ладони у мёртвых разжать
И оружье принять из натруженных рук.
Ведь жила Россия своим умом тысячу лет, и неплохо выходило, достаточно на карту мира посмотреть.
Анализы он сдал. Но их вернули...
Он очаровательно рассказывает мне о том, как он меня не любит. И я — внимательно — одобряя — слушаю.
Каждая женщина имеет тот возраст, какого заслуживает.
Велика радость любви, но страдания так велики, что лучше не любить вовсе.