Старуха три года на мир сердилась, а мир того и не знал...
Старуха три года на мир сердилась, а мир того и не знал.
Старуха три года на мир сердилась, а мир того и не знал.
Что собственно возмущает в страдании, так это не само страдание, а его бессмысленность.
Щедрость у богатого часто есть лишь особого рода застенчивость.
Без любви в сердце любое достоинство человека превращается в его недостаток. Например: гордость становится гордыней, честь — высокомерием, воспитанность — лицемерием, а смелость и отвага без любви к людям просто опасны для общества. Так и в профессиях. Журналист, не любящий людей, это папарацци. Несочувствующий поэт — попса, актёр — пародист, имитатор... А самовыражение без любви — банальное хвастовство.
Осмельтесь мыслить самостоятельно.
Смерть к людям приходит в чёрном и с косой. А к мухам — в трусах, майке и с газетой.
Это всегда было тайной для меня: как люди могут уважать себя, унижая таких же, как они сами.
Никто не может мыслить за другого, так же как никто не может есть и пить за другого.
«Мы из глины, — сказали мне губы кувшина, —
Но в нас билась кровь цветом ярче рубина...
Твой черёд впереди. Участь смертных едина.
Всё, что живо сейчас — завтра: пепел и глина.»
Страшной приметой считается, если чёрный кот разобьёт зеркало пустым ведром!
Не важно, кому адресована твоя любовь.
Просто ты должен любить все двадцать четыре часа в сутки — подобно тому, как дышишь. Дыхание не нуждается в объекте, любовь тоже не нуждается в объекте. Иногда ты дышишь рядом с другом, иногда ты дышишь, сидя под деревом, иногда ты дышишь, плавая в бассейне. Точно также ты должен любить. Любовь должна быть сокровенным центром твоего дыхания, она должна быть столь же естественной, как дыхание. Ведь любовь имеет такое же отношение к душе, как дыхание к телу.
Я ненавижу обывательщину гораздо больше, чем грех.
Лучше обед без аппетита, чем аппетит без обеда.
Человек привык себя спрашивать: кто я? Там, учёный, американец, шофёр, еврей, иммигрант...
А надо бы всё время себя спрашивать: не говно ли я?