Оптимисты — это те, кто, опоздав на поезд, не расстраиваются...
Оптимисты — это те, кто, опоздав на поезд, не расстраиваются — просто считают, что они пришли заранее на следующий.
Оптимисты — это те, кто, опоздав на поезд, не расстраиваются — просто считают, что они пришли заранее на следующий.
Наша жизнь — постоянно бегство от себя, точно угрызения совести преследуют и пугают нас. Как только человек становится на свои ноги, он начинает кричать, чтобы не слыхать речей, раздающихся внутри. В этой боязни исследовать, чтобы не увидать вздор исследуемого, в этом искусственном недосуге, в этих поддельных несчастьях, усложняя каждый шаг вымышленными путами, мы проходим по жизни спросонья и умираем в чаду нелепостей и пустяков, не пришедши в себя.
Когда, закрыв за собой дверь, ты остаёшься один в своём доме, не говори, что ты одинок: ибо ты не одинок, Бог и твоя душа вместе с тобою.
Дружба между мужчиной и женщиной невозможна. Страсть, вражда, обожание, любовь — только не дружба.
Каждая эпоха смягчается в нашем представлении и несколько облагораживается по мере того, как уходит в прошлое.
Жена мужу:
— Знаешь, чего я хочу?
— Конечно знаю — всего.
— Это во-первых...
Подавляющее большинство людей не способно самостоятельно думать, а только веровать, и не способно подчиняться разуму, а только власти.
Густеет, оседая, мыслей соль,
Покуда мы свой камень в гору катим:
Бесплатна в этой жизни только боль,
За радости мы позже круто платим.
Слова любви немеют при разлуке.
Хоть мать-природа не сидит без дела,
Но идеалы редко созидает.
И красота души с красивым телом
Довольно редко в людях совпадает.
Две красоты, и обе хороши.
Вручить бы им по равному венцу!
Однако часто красота души
Завидует красивому лицу.
Не слишком то приятное признанье,
А всё же что нам истину скрывать?!
Ведь это чувство, надобно сказать,
Не лишено, пожалуй, основанья.
Ведь большинство едва ль не до конца
Престранной «близорукостью» страдает.
Прекрасно видя красоту лица,
Душевной красоты не замечает.
А и заметит, так опять не сразу,
А лишь тогда, смущаясь, разглядит,
Когда всё то, что мило было глазу,
Порядочно и крепко насолит.
А, может быть, ещё и потому,
Что постепенно, медленно, с годами,
Две красоты, как женщины в дому,
Вдруг словно бы меняются ролями.
Стареет внешность: яркие черты
Стирает время властно и жестоко,
Тогда как у духовной красоты
Нет ни морщин, ни возраста, ни срока.
И сквозь туман, как звёздочка в тиши,
Она горит и вечно улыбается.
И кто откроет красоту души,
Тот, честное же слово, не закается!
Ведь озарён красивою душой,
И сам он вечным расплеснётся маем!
Вот жаль, что эту истину порой
Мы всё же слишком поздно понимаем.
Улыбнись в моё «окно»,
Иль к шутам меня причисли, —
Не изменишь, всё равно!
«Острых чувств» и «нужных мыслей»
Мне от Бога не дано.
Нужно петь, что всё темно,
Что над миром сны нависли...
— Так теперь заведено. —
Этих чувств и этих мыслей
Мне от Бога не дано!
Чем кто умнее, тем он скромнее.
Нам и еда и сон не нужны вовсе были,
Пока из четырёх стихий нас не слепили.
Но всё, что дали нам, отнимут безусловно,
И станем мы опять щепоткой серой пыли.
Большинство людей вместо того, чтобы стремиться к добру, жаждет счастья, блеска и долговечности; они подобны тем глупым актёрам, которые желают всегда играть большие, блестящие и благородные роли, не понимая, что важно не то, что и сколько играть, а как играть.
Самая великая вещь на свете — уметь принадлежать себе.