В любом из нас спит гений. И с каждым днём всё крепче...
В любом из нас спит гений. И с каждым днём всё крепче.
В любом из нас спит гений. И с каждым днём всё крепче.
Молюсь оконному лучу —
Он бледен, тонок, прям.
Сегодня я с утра молчу,
А сердце — пополам.
У нас всех есть один якорь, с которого, если сам не захочешь, никогда не сорвёшься: чувство долга.
Наша молодёжь любит роскошь, она дурно воспитана, она насмехается над начальством и нисколько не уважает стариков. Наши нынешние дети стали тиранами, они не встают, когда в комнату входит пожилой человек, перечат своим родителям. Попросту говоря, они очень плохие.
Главный враг любви — равнодушие, а не ненависть.
В то время я гостила на земле.
Мне дали имя при крещенье — Анна,
Сладчайшее для губ людских и слуха.
Так дивно знала я земную радость
И праздников считала не двенадцать,
А столько, сколько было дней в году...
А в самом деле: чем пахнет Время? Пылью, часами, человеком. А если задуматься, какое оно — Время — то есть на слух? Оно вроде воды, струящейся в тёмной пещере, вроде зовущих голосов, вроде шороха земли, что сыплется на крышку пустого ящика, вроде дождя. Пойдём ещё дальше, спросим, как выглядит Время? Оно точно снег, бесшумно летящий в чёрный колодец, или старинный немой фильм, в котором сто миллиардов лиц, как новогодние шары, падают вниз, падают в ничто. Вот чем пахнет Время и вот какое оно на вид и на слух.
Любите детство; поощряйте его игры, его забавы, его милый инстинкт. Кто из вас не сожалел иногда об этом возрасте, когда на губах вечно смех, а на душе всегда мир?
Здравствуй, Вульф, приятель мой!
Приезжай сюда зимой,
Да Языкова поэта
Затащи ко мне с собой
Погулять верхом порой,
Пострелять из пистолета.
Лайон, мой курчавый брат
(Не михайловский приказчик),
Привезёт нам, право, клад...
Что? — бутылок полный ящик.
Запируем уж, молчи!
Чудо — жизнь анахорета!
В Троегорском до ночи,
А в Михайловском до света;
Дни любви посвящены,
Ночью царствуют стаканы,
Мы же — то смертельно пьяны
То мертвецки влюблены.
Гончар. Кругом в базарный день шумят...
Он топчет глину, целый день подряд.
А та угасшим голосом лепечет:
«Брат, пожалей, опомнись — ты мой брат!..»
Не говори: «Как случилось, что прежние дни были лучше этих?», ибо не от мудрости ты спросил об этом.
Переписка в мессенджере:
— Что тебе вкусного привезти?
— У тебя много денег?
— Нет(
— Копи сука!
— Что?
— Ой, Т9. Купи сока!
Мне тебя уже не надо,
Милый, — и не оттого что
С первой почтой — не писал.
И не оттого что эти
Строки, писанные с грустью,
Будешь разбирать — смеясь.
(Писанные мной одною —
Одному тебе! — впервые! —
Расколдуешь — не один.)
И не оттого что кудри
До щеки коснутся — мастер
Я сама читать вдвоём! —
И не оттого что вместе
— Над неясностью заглавных! —
Вы вздохнёте, наклонясь.
И не оттого что дружно
Веки вдруг смежатся — труден
Почерк, — да к тому — стихи!
Нет, дружочек! — Это проще,
Это пуще, чем досада:
Мне тебя уже не надо —
Оттого что — оттого что —
Мне тебя уже не надо!
Мы теряем три четверти себя, чтобы быть похожим на других людей.
Кто не мыслит самостоятельно, тот находится под внушением другого, мыслящего за него. Отдать кому-нибудь в собственность свою мысль есть более унизительное рабство, чем отдавать кому-нибудь в собственность своё тело.
Важна не вечная жизнь, но вечная жизненность.