Единственное время, которое есть у вас — сейчас...
Единственное время, которое есть у вас — сейчас; единственное место — здесь.
Единственное время, которое есть у вас — сейчас; единственное место — здесь.
Лучше быть молодым навозным жуком, чем старой райской птицей.
Лицо нещадно бороздится
Следами болей и утрат,
А жопа — нежно гладколица,
Поскольку срёт на всё подряд.
Троллейбус, лето, жара. В первую дверь залазит женщина с маленькой девочкой. Девочка противно гундит:
— Мама, купи мороженое.
— Нет.
— Ну, мама, ну купи мороженое!
— Нет, тебе нельзя.
Девочка выходит на середину прохода, упирает руки в боки и заявляет на весь троллейбус:
— Если не купишь, я скажу бабушке, что ты у папы писю сосёшь!
Все ржут, водила останавливает, женщина, вся красная, выпрыгивает с девочкой из троллейбуса. Через пару остановок залазит мужчина с маленьким мальчиком.
Мальчик начинает гундить:
— Папа, купи мороженое...
Все пассажиры — в лёжку. Мужик оглядывается, ничего понять не может. Водитель, лёжа на руле от хохота, в микрофон:
— Мужик, лучше купи мороженое!
Все люди соединяют в себе мужские и женские характерные черты вследствие своего бисексуального предрасположения и перекрёстной наследственности, так что мужественность и женственность в чистом виде остаются теоретическими конструкциями с неопределённым содержанием.
Наслаждение красотой спасает человека от отчаяния, порождаемого осознанием уродства и бессмысленности этого мира.
Есть старая индейская поговорка: «Лошадь сдохла — слезь». Казалось бы, всё ясно, но...
1. Мы уговариваем себя, что есть ещё надежда;
2. Мы говорим: «мы всегда так скакали»;
3. Мы сидим возле лошади и уговариваем её не быть дохлой;
4. Мы объясняем себе, что наша дохлая лошадь гораздо лучше, быстрее и дешевле;
5. Мы начинаем бить дохлую лошадь сильнее;
6. Мы изменяем критерии опознавания дохлых лошадей;
7. Мы нанимаем специалистов по дохлым лошадям;
8. Мы организовываем мероприятие по оживлению дохлых лошадей;
9. Мы покупаем средства, которые помогают быстрее скакать на дохлых лошадях;
10. Мы стаскиваем дохлых лошадей вместе, в надежде, что вместе они будут скакать быстрее.
Продолжать можно бесконечно, но суть проста: Лошадь сдохла — слезь!
Многие люди не становились оригинальными мыслителями только потому, что имели слишком хорошую память.
Не смейся над моей пророческой тоскою;
Я знал: удар судьбы меня не обойдёт;
Я знал, что голова, любимая тобою,
С твоей груди на плаху перейдёт;
Я говорил тебе: ни счастия, ни славы
Мне в мире не найти; настанет час кровавый,
И я паду, и хитрая вражда
С улыбкой очернит мой недоцветший гений;
И я погибну без следа
Моих надежд, моих мучений,
Но я без страха жду довременный конец.
Давно пора мне мир увидеть новый;
Пускай толпа растопчет мой венец:
Венец певца, венец терновый!..
Пускай! я им не дорожил.
Жизнь пробует и испытывает волю людей на разные лады: то сделает так, чтобы ничего не происходило вообще, то обрушит на тебя всё сразу и одновременно.
Когда на женщине румян очень много, а платья очень мало — это всегда признак отчаянья.
Вослед за тем последует другой.
Хоть, кажется, все меры вплоть до лести
уж приняты, чтоб больше той рукой
нельзя было писать на этом месте.
Как в школьные года — стирал до дыр.
Но ежедневно — слышишь голос строгий;
уже на свете есть какой-то мир,
который не боится тавтологий.
Теперь и я прижал лицо к окну.
О страхе том, что гнал меня из комнат,
недостаёт величия припомнить:
продёрнутая нить сквозь тишину.
Звонки, звонки. Один другому вслед.
Под окнами толпа, огней смешенье...
Всё так же смутно там, как ощущенье,
что жизнь короче на один запрет.
Где, когда и кому, милый мой, удавалось
До потери желаний себя ублажить?