Мы забыли, как нужно ждать. Это почти забытое искусство...
Мы забыли, как нужно ждать. Это почти забытое искусство. И наше величайшее сокровище — это быть способными ждать подходящего момента.
 
 Мы забыли, как нужно ждать. Это почти забытое искусство. И наше величайшее сокровище — это быть способными ждать подходящего момента.
Но кто покинет явь помойной ямы ради снов?
Печальный Демон, дух изгнанья,
Блуждал под сводом голубым,
И лучших дней воспоминанья
Чредой теснились перед ним.
Тех дней, когда он не был злым,
Когда глядел на славу Бога,
Не отвращаясь от Него;
Когда заботы и тревога
Чуждалися ума его,
Как дня боится мрак могилы...
И много, много... и всего
Представить не имел он силы.
В изгнаньи жизнь его текла,
Как жизнь развалин. Бесконечность
Его тревожить не могла.
‹Он равнодушно видел вечность,
Не зная ни добра, ни зла,
Губя людей без всякой нужды.
Ему желанья были чужды.
Он жёг печатью роковой
Всё то, к чему он прикасался;
И часто Демон молодой
Своим победам не смеялся.
Боясь лучей, бежал он тьму.
Душой измученною болен,
Ничем не мог он быть доволен.
Всё горько сделалось ему,
И, всё на свете презирая,
Он жил, не веря ничему
И ничего не признавая...
О, как внезапно кончился диван!..
Не пойман — не вор.
Чудеса там, где в них верят, и чем больше в них верят, тем чаще они случаются.
Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать и опять начинать и опять бросать и вечно бороться и лишаться. А спокойствие — душевная подлость.
О мудрец, если тот или этот дурак
Называет рассветом полуночный мрак —
Притворись дураком и не спорь с дураками.
Каждый, кто не дурак — вольнодумец и враг.
Высушить одну слезу — больше доблести, чем пролить целое море крови.
Государство существует не для того, чтобы превращать земную жизнь в рай, а для того, чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад.
Не расставайтесь со своими иллюзиями. Когда их не станет, может быть вы и продолжите существовать, но перестанете жить.
Всё, что есть прекрасного в этой жизни, либо аморально, либо незаконно, либо приводит к ожирению.
Люблю я пернатых —
Я просто фанат их!..
Горячо, всей душой, до скончания века
 Одного я люблю на земле человека.
 Он — прекрасен! И скромно скажу, не тая:
 Этот лучший из лучших, конечно же, я!
Когда отец посвящает себя своему сыну, оба смеются, когда сын посвящает себя своему отцу, оба плачут.
Я всегда твердил, что судьба — игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако — сильно.
Я считал, что лес — только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Я писал, что в лампочке — ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не даёт побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.
Моя песня была лишена мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.
Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.