И, чтоб любви не таяла звезда, исполнитесь возвышенным искусством...

Да, в мелких чувствах можно вновь и вновь
Встречать, терять и снова возвращаться,
Но если вдруг вам выпала любовь,
Привыкнуть к ней — как обесцветить кровь
Иль до копейки разом проиграться!

Эдуард Асадов

Не привыкайте никогда к любви!
Не соглашайтесь, как бы ни устали,
Чтоб замолчали ваши соловьи
И чтоб цветы прекрасные увяли.

И, главное, не верьте никогда,
Что будто всё проходит и уходит.
Да, звёзды меркнут, но одна звезда
По имени Любовь всегда-всегда
Обязана гореть на небосводе!

Не привыкайте никогда к любви,
Разменивая счастье на привычки,
Словно костёр на крохотные спички,
Не мелочись, а яростно живи!

Не привыкайте никогда к губам,
Что будто бы вам издавна знакомы,
Как не привыкнешь к солнцу и ветрам
Иль ливню средь грохочущего грома!

Да, в мелких чувствах можно вновь и вновь
Встречать, терять и снова возвращаться,
Но если вдруг вам выпала любовь,
Привыкнуть к ней — как обесцветить кровь
Иль до копейки разом проиграться!

Не привыкайте к счастью никогда!
Напротив, светлым озарясь гореньем,
Смотрите на любовь свою всегда
С живым и постоянным удивленьем.

Алмаз не подчиняется годам
И никогда не обратится в малость.
Дивитесь же всегда тому, что вам
Заслужено иль нет — судить не нам,
Но счастье в мире всё-таки досталось!

И, чтоб любви не таяла звезда,
Исполнитесь возвышенным искусством:
Не позволяйте выдыхаться чувствам,
Не привыкайте к счастью никогда.

Эдуард Асадов

Утро птицею в вышине
Перья радужные роняет.
Звёзды, словно бы льдинки, тают
С лёгким звоном в голубизне

В Ботаническом лужи блестят
Озерками большими и мелкими.
А по веткам рыжими белками
Прыгает листопад.

Вон, смеясь и прильнув друг к дружке,
Под заливистый птичий звон
Две рябинки, как две подружки,
Переходят в обнимку газон.

Липы важно о чём-то шуршат,
И служитель метёт через жёрдочку
То ль стекло, то ли синюю звёздочку,
Что упала с рассветом в сад.

Листопад полыхает, вьюжит,
Только ворон на ветке клёна
Словно сторожем важно служит,
Молчаливо и непреклонно.

Ворон старый и очень мудрый,
В этом парке ему почёт.
И кто знает, не в это ль утро
Он справляет свой сотый год...

И ему объяснять не надо,
Отчего мне так нелегко.
Он ведь помнит, как с горьким взглядом
Этим, этим, вот самым садом
Ты ушла далеко-далеко...

Как легко мы порою рушим
В спорах-пламенях всё подряд.
Ах, как просто обидеть душу
И как трудно вернуть назад!

Сыпал искры пожар осин,
Ну совсем такой, как и ныне.
И ведь не было злых причин,
Что там злых — никаких причин,
Кроме самой пустой гордыни!

В синеву, в тишину, в листву
Шла ты медленно по дорожке,
Как-то трепетно и сторожко —
Вдруг одумаюсь, позову...

Пёстрый, вьюжистый листопад,
Паутинки дрожат и тают,
Листья падают, шелестят
И следы твои покрывают.

А вокруг и свежо, и пряно,
Всё купается в бликах света,
Как "В Сокольниках" Левитана,
Только женской фигурки нету...

И сейчас тут, как в тот же день,
Всё пылает и золотится.
Только горечь в душе, как тень,
Чёрной кошкою копошится.

Можно всё погрузить во мрак,
Жить и слушать, как ливни плачут,
Можно радость спустить, как стяг...
Можно так. А можно не так,
А ведь можно же всё иначе!

И чего бы душа ни изведала,
Как ни било б нас вкривь и вкось,
Если счастье оборвалось,
Разве значит, что счастья не было?!

И какая б ни жгла нас мука,
Но всему ль суждено сгореть?
Тяжелейшая вещь — разлука,
Но разлука ещё не смерть!

Я найду тебя. Я разрушу
Льды молчания. Я спешу!
Я зажгу твои взгляд и душу,
Всё, чем жили мы — воскрешу!

Пусть все ветры тревогу свищут.
Я уверен: любовь жива!
Тот, кто любит, — дорогу сыщет!
Тот, кто любит, — найдёт слова!

Ты шагнёшь ко мне, верю, знаю,
Слёз прорвавшихся не тая,
И прощая, и понимая.
Моя светлая, дорогая,
Удивительная моя!

Эдуард Асадов

Не привыкайте никогда к губам,
Что будто бы вам издавна знакомы,
Как не привыкнешь к солнцу и ветрам
Иль ливню средь грохочущего грома!

Эдуард Асадов

Любовь в одиночку не созидается,
Ведь счастье строится пополам.
Коль ток не по двум идёт проводам,
То даже лампа не загорается.

Эдуард Асадов

Пусть чувства те воспеты и прославлены,
И всё-таки добавим ещё раз,
Что коль любовь и дружба не разбавлены,
А добровольно воедино сплавлены,
То этот сплав прочнее, чем алмаз.

Эдуард Асадов

Её называют «брошенная»,
«Оставленная», «забытая»,
Звучит это как «подкошенная»,
«Подрезанная», «подбитая».

Раздоры — вещи опасные,
А нравы у жизни строги:
Ведь там, где все дни ненастные,
А взгляды и вкусы разные,
То разные и дороги.

Мудрейшая в мире наука
Гласит, что любви не получится,
Где двое мучат друг друга
И сами всё время мучатся.

Сейчас выяснять бессмысленно,
Кто прав был в их вечном споре.
Счастье всегда таинственно,
зато откровенно горе.

А жизнь то казнит, то милует,
И вот он встретил другую.
Не самую молодою,
Но самую, видно, милую.

Должно быть, о чём мечталось,
То и сбылось. Хоть всё же
Любимая оказалась
С судьбою нелёгкой тоже.

И вот он, почти восторженный,
Душой прикипел влюблённой
С кем–то когда–то брошенной,
Обманутой, обделённой.

И странно чуть-чуть, и славно:
Была для кого-то лишнею,
А стала вдруг яркою вишнею,
Любимой и самой главной!

А с первою, той, что в горе,
Кто может нам поручится,
Что так же всё не случится.
И счастье не встретит вскоре?

Покажутся вдруг невзгоды
Далёкими и смешными.
И вспыхнут, и станут годы
Празднично-золотыми!

Ведь если сквозь мрак, что прожит,
Влетает к нам сноп рассвета,
То женщин ненужных нету,
Нету и быть не может!

И пусть хоть стократно спрошенный,
Стократно скажу упрямо я
Что женщины нету брошенной,
Есть просто ещё не найденная,

Не найденная, не встреченная,
Любовью большой не замеченная!
Так пусть же, сметя напасти,
Быстрее приходит счастье.

Эдуард Асадов

Не надо кидаться в любые объятья.
Любые объятья — как разные платья:
Крикливые, скучные или праздные
И многие часто не безнаказные.

Мужчины не очень боятся стыда.
С мужчин всё нередко — как с гуся вода,
Их только лишь хворь и пугает.
О женщине много сложнее речь —
Ведь ту, что прошла через множество встреч,
Брать в жёны ну кто пожелает?!

Твердят нам, что нынче пришли времена,
Когда можно пить без оглядки до дна
Все страсти и все вожделения.
Однако при этой раскладке вещей
Для всяческих суперлихих страстей
Есть веские возражения.

Ведь счастье, где бурно поют соловьи,
И пошлость, где нет никакой любви, —
«Две очень большие разницы!»
Ведь тот, кто цинично нырнул на дно,
К действительной радости всё равно
Вовеки не прикасается.

Не будем ханжами. И плотская страсть
Имеет над нами, конечно, власть,
Но кто хочет жить бараном?!
Ведь чувственность без настоящих чувств —
Это театр, лишённый искусств
И ставший вдруг балаганом.

А впрочем, погасим излишний пыл.
Не всякий на пошлость запрет положит.
И тот, кто всю жизнь свою проскользил
И верил, что множество раз любил,
Понять всё равно ничего не сможет.

Эдуард Асадов

Но ведь чувства тем и хороши,
Что горят красиво, гордо, смело.
Пусть любовь начнётся. Но не с тела,
А с души, вы слышите, — с души!

Эдуард Асадов

Если полюбят друг друга двое
И счастье в обоих сердцах рождается,
То светлые чувства всегда слагаются
И счастье становится больше вдвое!

А если беда на дороге встретится,
То легче вдвоём одолеть кручину.
Ведь горе в любви по-иному мерится,
Оно на двоих непременно делится,
А значит, и меньше наполовину!

Эдуард Асадов

Не верю в терпеливую любовь
И в дозировку нежностей не верю!
Пусть субъективно и сужу, и мерю,
Но кровь людская — не сазанья кровь!

Тут речь не про безумства или буйства,
Ну кто всерьёз их станет принимать?!
Нет, мне иное хочется сказать:
Не верю я, что подлинные чувства
Способны деловито рассуждать.

Знать, как избегнуть спора или скуки,
Когда прийти, когда не приходить,
Когда по телефону позвонить
И сколько писем написать в разлуке.

Что говорить, высокое искусство,
Чтобы схитрить, прийти не в пять, а в шесть,
Бояться словом надоесть.
Да что это действительно за чувства?!

И как это: скучать и не звонить?
Расчётливою сдержанностью мучить,
То приласкать, то снова отстранить,
Как будто бы страшась продешевить
Или стараясь мудро не наскучить?!

Ну как же это в чувствах притворяться?!
Любовь сродни весёлому огню.
В ней только бы душой воспламеняться
И, не страшась, звонить или встречаться
Хоть десять раз, хоть сорок раз на дню!

А если ложь вдруг грянет снегопадом —
Тогда — конец! Зови иль не зови...
Считай, что просто не было любви,
А о таком и сожалеть не надо!

Эдуард Асадов

Ты говоришь, что счастье невозможно,
Препятствий тьма и всё ужасно сложно.
А я считаю: если б мы любили,
То все преграды даже б и не всплыли.

Эдуард Асадов

Не надо отдавать любимых,
Ни тех, кто рядом, и ни тех,
Кто далеко, почти незримых.
Но зачастую ближе всех!

Когда всё превосходно строится
И жизнь пылает, словно стяг,
К чему о счастье беспокоиться?!
Ведь всё сбывается и так!

Когда ж от злых иль колких слов
Душа порой болит и рвётся —
Не хмурьте в раздраженьи бровь.
Крепитесь! Скажем вновь и вновь:
За счастье следует бороться!

А в бурях острых объяснений
Храни нас, Боже, всякий раз
От нервно-раскалённых фраз
И непродуманных решений.

Известно же едва ль не с древности:
Любить бесчестно не дано,
А потому ни мщенье ревности,
Ни развлечений всяких бренности,
Ни хмель, ни тайные неверности
Любви не стоят всё равно!

Итак, воюйте и решайте:
Пусть будет радость, пусть беда,
Боритесь, спорьте, наступайте,
И лишь любви не отдавайте,
Не отдавайте никогда!

Эдуард Асадов

Ему постоянно с ней не везло:
На отдыхе, в спорах, в любой работе.
Она, очевидно ему назло,
Делала всё и всегда напротив.

Он скажет ей: «Слушай, пойдём в кино!»
Она ему: «Что ты! Поедем на лыжах!»
Он буркнет: «Метель... За окном темно!!!»
Она: «Ну, а я всё прекрасно вижу!»

Он скажет: «Ты знаешь, весь факультет
Отправится летом на Чусовую!» —
«А я предлагаю и голосую,
Чтоб нам с тобою двинуться на Тайшет!»

При встречах он был, как самум, горяч
И как-то сказал ей: «Пора жениться!»
Она рассмеялась: «Ты мчишься вскачь,
Тогда как зачётка твоя — хоть плачь!
Нет, милый, сначала давай учиться!

Поверь мне: всё сбудется. Не ершись!
Конечно, совет мой как дым, занудный,
Но я тебя вытяну, ты смирись!
А главное... главное, не сердись —
Такой у меня уж характер трудный!»

Но он только холодно вскинул бровь:
«Ну что ж, и сиди со своей наукой!
А мы потеплее отыщем кровь,
Тебе же такая вещь, как любовь,
Чужда и, наверное, горше лука!»

В любви он был зол, а в делах хитёр,
И в мае, в самый момент критический
Он, чтоб до конца не испить позор,
Вымолил отпуск академический.

Лето прошло, и семестр прошёл.
Но он не простил её, не смирился.
И, больше того, в довершение зол
Ранней зимой, как лихой орёл,
Взял и на новой любви женился.

Пир был такой, что качался зал.
Невеста была из семьи богатой,
И пили, и лопали так ребята,
Что каждый буквально по швам трещал!

И вдруг, словно ветер в разгаре бала
От столика к столику пробежал.
Это она вдруг шагнула в зал,
Вошла и бесстрашно прошла по залу...

Ей протянули фужер с вином.
Она чуть кивнула в ответ достойно
И, став пред невестою и женихом,
Сказала приветливо и спокойно:

«Судьба человеческая всегда
Строится в зареве звёздной пыли
Из воли, из творческого труда,
Ну, а ещё, чтоб чрез все года
Любил человек и его любили.

И я пожелать вам хочу сейчас,
А радости только ведь начинаются,
Пусть будет счастливою жизнь у вас
И все непременно мечты сбываются!

И всё-таки, главное, вновь и вновь
Хочу я вас искренне попросить:
Умейте, умейте всю жизнь ценить
И сердце нежное и любовь!

Гуляйте ж и празднуйте до утра!
И слов моих добрых не забывайте.
А я уезжаю. А мне — пора...
Билет уже куплен. Ну всё... Прощайте».

Затем осушила бокал и... прочь!
С улыбкой покинула праздник людный.
Ушла и... повесилась в ту же ночь..
Такой уж был, видно, «характер трудный».

Эдуард Асадов

Кто под звездой счастливою рождён —
Гордится славой, титулом и властью.
А я судьбой скромнее награждён,
И для меня любовь — источник счастья.

Под солнцем пышно листья распростёр
Наперсник принца, ставленник вельможи.
Но гаснет солнца благосклонный взор,
И золотой подсолнух гаснет тоже.

Военачальник, баловень побед,
В бою последнем терпит пораженье,
И всех его заслуг потерян след.
Его удел — опала и забвенье.

Но нет угрозы титулам моим
Пожизненным: любил, люблю, любим.

Уильям Шекспир