У одного одиночество — это бегство больного...
У одного одиночество — это бегство больного, а у другого — бегство от больных.
У одного одиночество — это бегство больного, а у другого — бегство от больных.
Лучше синица в руке, чем журавль в небе.
Приснился мне почти что ты.
Какая редкая удача!
А я проснулась, горько плача,
Зовя тебя из темноты.
Но тот был выше и стройней
И даже, может быть, моложе
И тайны наших страшных дней
Не ведал. Что мне делать, Боже?
Что!... Это призрак приходил,
Как предсказала я полвека
Тому назад. Но человека
Ждала я до потери сил.
Позвони мне хотя бы сегодня,
Ведь ты всё-таки где-нибудь есть,
А я стала безродных безродней
И не слышу крылатую весть.
И недвусмысленно приблизившись к трамваю...
Наша слава лишь мнением народным создаётся.

Когда и впрямь старо всё под луной,
А сущее обычно и привычно,
То как обманут жалкий ум людской,
Рождённое стремясь родить вторично!
Кто не любим, любя, страшнейшую испытывает муку.
Смотрю в книгу, вижу фигу.
Если дикарь перестал верить в своего деревянного бога, то это не значит того, что Бога нет, а только то, что Бог не деревянный.
Извинение — не означает, что ты не прав, а другой человек прав. Это всего лишь означает, что ценность ваших отношений важнее, чем собственное Эго...
Я мыслю, следовательно существую.
Некто мудрый внушал задремавшему мне:
«Просыпайся! Счастливым не станешь во сне.
Брось ты это занятье, подобное смерти,
После смерти, Хайям, отоспишься вполне!».
Описывать жизнь людей так, чтобы обрывать описание на женитьбе, это всё равно, что, описывая путешествие человека, обрывать описание на том месте, где путешественник попал к разбойникам.
Жить с раскрытой нараспашку душой — всё равно, что ходить с раскрытой ширинкой.
Иллюзии привлекают нас тем, что избавляют от боли, а в качестве замены приносят удовольствие. За это мы должны без сетований принимать, когда, вступая в противоречие с частью реальности, иллюзии разбиваются вдребезги.