И пусть хоть стократно спрошенный, стократно скажу упрямо я...
И пусть хоть стократно спрошенный,
Стократно скажу упрямо я:
Что женщины нету брошенной,
Есть просто ещё не найденная.
И пусть хоть стократно спрошенный,
Стократно скажу упрямо я:
Что женщины нету брошенной,
Есть просто ещё не найденная.
А это что у Вас, нога?..
А то я в Риге первый раз...
Всё племя Адамово — тело одно,
Из праха единого сотворено,
Коль тела одна только ранена часть
То телу всему в трепетание впасть,
Над горем людским ты не плакал вовек,
Так скажут ли люди, что ты человек?
Когда по синеве морей
Зефир скользит и тихо веет
В ветрила гордых кораблей
И челны на волнах лелеет;
Забот и дум слагая груз,
Тогда ленюсь я веселее —
И забываю песни муз:
Мне моря сладкий шум милее.
Когда же волны по брегам
Ревут, кипят и пеной плещут,
И гром гремит по небесам,
И молнии во мраке блещут, —
Я удаляюсь от морей
В гостеприимные дубровы;
Земля мне кажется верней,
И жалок мне рыбак суровый:
Живёт на утлом он челне,
Игралище слепой пучины.
А я в надёжной тишине
Внимаю шум ручья долины.
Я не думаю, что кто бы то ни было может прийти в восторг, когда его выкидывают из родного дома. Даже те, кто уходят сами. Но независимо от того, каким образом ты его покидаешь, дом не перестаёт быть родным. Как бы ты в нём — хорошо или плохо – ни жил. И я совершенно не понимаю, почему от меня ждут, а иные даже требуют, чтобы я мазал его ворота дёгтем. Россия — это мой дом, я прожил в нём всю свою жизнь, и всем, что имею за душой, я обязан ей и её народу. И — главное — её языку.
Самая дешёвая гордость — это гордость национальная.
Патриот — это человек, служащий Родине, а Родина — это, прежде всего, народ.
Смотри на жену, как смотрел на невесту, знай, что она каждую минуту имеет право сказать: «я недовольна тобою, прочь от меня»; смотри на неё так, и она через девять лет после твоей свадьбы будет внушать тебе такое же поэтическое чувство, как невеста, нет, более поэтическое, более идеальное в хорошем смысле слова.
Это те, что кричали: «Варраву
Отпусти нам для праздника», те
Что велели Сократу отраву
Пить в тюремной глухой тесноте.
Им бы этот же вылить напиток
В их невинно клевещущий рот,
Этим милым любителям пыток,
Знатокам в производстве сирот.
Лучше журавль в небе, чем утка под кроватью.
Когда не знаешь слов, нечем познавать людей.
Истинные слова не бывают приятны, приятные слова — не бывают истинны.
Возможно, в этом мире ты всего лишь человек, но для кого-то ты — весь мир.
Образ Твой, мучительный и зыбкий,
Я не мог в тумане осязать.
«Господи!» — сказал я по ошибке,
Сам того не думая сказать.
Божье имя, как большая птица,
Вылетело из моей груди.
Впереди густой туман клубится,
И пустая клетка позади...