Предатель муж — уже не муж... Отец-предатель — вовсе не отец...

Почему так нередко любовь непрочна?
Несхожесть характеров? Чья-то узость?
Причин всех нельзя перечислить точно,
Но главное всё же, пожалуй, трусость.

Да, да, не раздор, не отсутствие страсти,
А именно трусость — первопричина.
Она-то и есть та самая мина,
Что чаще всего подрывает счастье.

Неправда, что будто мы сами порою
Не ведаем качеств своей души.
Зачем нам лукавить перед собою,
В основе мы знаем и то и другое,
Когда мы плохи и когда хороши.

Пока человек потрясений не знает,
Не важно — хороший или плохой,
Он в жизни обычно себе разрешает
Быть тем, кто и есть он. Самим собой.

Но час наступил — человек влюбляется
Нет, нет, на отказ не пойдёт он никак.
Он счастлив. Он страстно хочет понравиться.
Вот тут-то, заметьте, и появляется
Трусость — двуличный и тихий враг.

Волнуясь, боясь за исход любви
И словно стараясь принарядиться,
Он спрятать свои недостатки стремится,
Она — стушевать недостатки свои.

Чтоб, нравясь быть самыми лучшими, первыми,
Чтоб как-то «подкрасить» характер свой,
Скупые на время становятся щедрыми,
Неверные — сразу ужасно верными.
А лгуньи за правду стоят горой.

Стремясь, чтобы ярче зажглась звезда,
Влюблённые словно на цыпочки встали
И вроде красивей и лучше стали.
«Ты любишь?» — «Конечно!»
«А ты меня?» — «Да!»

И всё. Теперь они муж и жена.
А дальше всё так, как случиться и должно;
Ну сколько на цыпочках выдержать можно?!
Вот тут и ломается тишина...

Теперь, когда стали семейными дни,
Нет смысла играть в какие-то прятки.
И лезут, как черти, на свет недостатки,
Ну где только, право, и были они?

Эх, если б любить, ничего не скрывая,
Всю жизнь оставаясь самим собой,
Тогда б не пришлось говорить с тоской:
«А я и не думал, что ты такая!»
«А я и не знала, что ты такой!»

И может, чтоб счастье пришло сполна,
Не надо душу двоить свою.
Ведь храбрость, пожалуй, в любви нужна
Не меньше, чем в космосе иль в бою!

Эдуард Асадов

Если друг твой в словесном споре
Мог обиду тебе нанести,
Это горько, но это не горе,
Ты потом ему всё же прости.

В жизни всякое может случиться,
И коль дружба у вас крепка,
Из-за глупого пустяка
Ты не дай ей зазря разбиться.

Если ты с любимою в ссоре,
А тоска по ней горяча,
Это тоже ещё не горе,
Не спеши, не руби с плеча.

Пусть не ты явился причиной
Той размолвки и резких слов,
Встань над ссорою, будь мужчиной!
Это всё же твоя любовь!

В жизни всякое может случиться,
И коль ваша любовь крепка,
Из-за глупого пустяка
Ты не должен ей дать разбиться.

И чтоб после себя не корить
В том, что сделал кому-то больно,
Лучше добрым на свете быть,
Злого в мире и так довольно.

Но в одном лишь не отступай,
На разрыв иди, на разлуку,
Только подлости не прощай
И предательства не прощай
Никому: ни любимой, ни другу!

Эдуард Асадов

— Я ненавижу мужа своего!
— Ну, так уйди скорее от него.
— Уйти, конечно, просто. Но тогда
Он сразу будет счастлив. Никогда!

Эдуард Асадов

Что делать, чтоб жить хорошо с женой?
Ухаживать надо за ней, друг мой.
Однако, чтоб вдруг не попасть впросак,
Запомни: ухаживать надо так,
Как ты бы ухаживал за чужой.

Эдуард Асадов

Женщина в силоновой пижаме
Медленно захлопнула роман.
Хрустнула холёными руками
И заворожёнными глазами
Посмотрела в сумрачный туман.

Муж чертил, сутулясь у стола,
А она под тихий шум метели
Вновь, листая том, произнесла:
— Вот ведь люди как любить умели!

Ради милых уходили в бой,
Ревновали, мучились, рыдали,
Шли на плаху, жертвуя собой,
Даже разум от любви теряли.

Скажешь, я не труженица? Пусть!
Но хочу и я, чтоб жгучий бред,
Чтобы муки, чтоб мольба и грусть!
Женщина я всё же или нет?!

И не хмурь, пожалуйста, бровей!
С каждым днём в тебе всё больше прозы.
Что ты знаешь про огонь страстей?
Про мольбы, страдания и слёзы?

Что могу я вспомнить из прошедшего?
Где тот яркий взрыв в моей судьбе?
Что ты сделал в жизни сумасшедшего? —
— То, что я женился на тебе.

Эдуард Асадов

Но в одном лишь не отступай,
На разрыв иди, на разлуку,
Только подлости не прощай
И предательства не прощай
Никому: ни любимой, ни другу!

Эдуард Асадов

Всем хоть раз, да изменяли жёны.
А ему — ни разу. В чём секрет?
А секрета никакого нет:
Он был холост. Вот и все резоны...

Эдуард Асадов

Что нынче модно? — Бой за дефицит,
Загранвояж и всякий бизнес вроде,
Всего не счесть. Но вот что впрямь страшит:
Всех видов секс, что всюду в острой моде.

Свобода? Бросьте! Перестаньте лгать!
„Порнуха” — никакая не свобода!
Напротив, тут попытка у народа
Родник души навозом закидать.

Пошла на всё — „она его любила!”,
Залез под кофту — „он её любил!”
Ну, а всерьёз-то что, простите, было? —
Бездумье тел, пятиминутный пыл!

И если честно, сколько же бросается
У нас бездумно-громогласных слов,
Хотя за этим чаще-то скрывается
Всё, что угодно, только не любовь.

Цинизм, конечно, не вчера рождён,
И пошлость к нам пришла не из пустыни,
Однако то, что происходит ныне,
Порой похоже на кошмарный сон!

Во множестве изданий постоянно
То бандитизм, то чуть не матом текст!
И лупит по глазам с телеэкранов,
Видеоклипов и киноэкранов
Всех степеней и неприличий секс.

Свобода мыслей? Ветры демократии?
Ну сколько можно безобразно лгать?!
Есть масса сил, что жаждут нас загнать
Вот в эти препохабные объятия.

Зачем? Да тут всё ясно и без слов:
Чтоб грубо срезать, насаждая скотство,
Честь, красоту, любовь и благородство
И вылепить циничных пошляков.

Пошляк готов на всякую задачу:
Он может и предать, и оплевать
И милую, и Родину, и мать,
И сам себя униженно в придачу!

И пусть дела в стране не хороши,
Но нравственные тяжелей увечности.
Ну есть ли что страшнее бессердечности,
Циничных глаз и пустоты души?!

И вот, чтоб грязь не замутила кровь
И человек не встал на четвереньки,
Нигде, ни с кем, ни за какие деньги
Не смейте, люди, предавать любовь!

Эдуард Асадов

Да, Вы со мною были нечестны.
Вы предали меня. И может статься,
Не стоило бы долго разбираться,
Нужны Вы мне теперь иль не нужны?

Нет, я не жажду никакой расплаты
И, как не жгут минувшего следы,
Будь предо мной Вы только виноваты,
То это было б пол ещё беды.

Но Вы с душой недоброю своей,
Всего скорее даже не увидели,
Что вслед за мною ни за что обидели,
Совсем для Вас неведомых людей...

Всех тех, кому я после встречи с Вами
Как может быть, они ни хороши,
Отвечу не сердечными словами,
А горьким недоверием души.

Эдуард Асадов

Весенним утром четверо мужчин
Шагали на рыбалку оживлённо.
— Нет, что за счастье,— вымолвил один,—
Что нам вослед не увязались жёны!

Ну до чего ж я, братцы, не люблю,
Когда во всё стараются соваться,
Воспитывать тебя, распоряжаться,
Да хоть бы взять красавицу мою!

И, задохнувшись от весёлой злости,
(Спасибо, дом достаточно далёк),
Он стал жене отсутствующей кости
Молоть буквально в пыль и порошок!

Другой сказал:— Бывает хуже, братцы!
Подумаешь, супруга командир!
А ты рискни хоть годик пообщаться
С женой, что вечно жаждет поругаться
Да ленится, нагуливая жир!

Придёт с работы — час толчёт картошку.
А поторопишь — лучше и не тронь:
Так и пойдёт на приступ с поварёшкой,
Из глаз огонь и изо рта огонь!

— Стоп!— рявкнул третий, закрутив картинно
Свой чёрный ус. — Всё это кутерьма!
Да нет страшнее в жизни для мужчины,
Чем ревность жён, сводящая с ума!

Вернулся поздно, а она не спит:
— Где, трам-там-там, тебя, мой милый, носит? —
И так «тепло» и «задушевно» спросит,
Что сердце в пятки в ужасе летит!

Четвёртый же сурово пробасил:
— Да вы ещё о главном не сказали,
А главное, что лгут они, канальи,
И сплетничают свыше всяких сил!

Мою хоть в кипяток с размаху бросьте,
Да ваших тоже, шут меня дери,
А через час приди и посмотри:
Кипят, а нам перемывают кости!

Блеснула речка весело вдали.
Мужья от криков чуточку устали.
И тут из сумок завтраки достали,
Которые им жёны припасли.

Костёр зари, оплавя небосклон,
Смотрел, как дружно «рыцари» шагали.
Те, что ни разу в жизни не болтали,
Не сплетничали зря и не ругали
Своих «болтливых» и «ужасных» жён...

Эдуард Асадов

— Ты меня не любишь! — молвила жена.
Муж в ответ присвистнул: — Вот тебе и на!
Если твой характер столько лет терплю...
Можешь быть спокойна, дьявольски люблю!

Эдуард Асадов

Как мало всё же человеку надо!
Одно письмо. Всего-то лишь одно.
И нет уже дождя над мокрым садом,
И за окошком больше не темно...

Зажглись рябин весёлые костры,
И всё вокруг вишнёво-золотое...
И больше нет ни нервов, ни хандры,
А есть лишь сердце радостно-хмельное!

И я теперь богаче, чем банкир.
Мне подарили птиц, рассвет и реку,
Тайгу и звёзды, море и Памир.
Твоё письмо, в котором целый мир.
Как много всё же надо человеку!

Эдуард Асадов

Ты часто вздыхаешь: — Легко дуракам,
Безоблачно им живётся!
Иль скажешь в сердцах: — Хорошо подлецам,
Им всё всегда удаётся!

Конечно, дорога глупца легка,
Но не лукавь с собою:
Ты согласишься на жизнь дурака
С безоблачной той судьбою?

А согласишься стать подлецом,
Чтоб грабить, топить кого-то?
Ну что стоишь с возмущённым лицом?!
Вот то-то, брат, и оно-то!..

Эдуард Асадов

Битвы словесной стихла гроза.
Полные гнева, супруг и супруга
Молча стояли друг против друга,
Сузив от ненависти глаза.

Все корабли за собою сожгли,
Вспомнили всё, что было плохого.
Каждый поступок и каждое слово —
Всё, не щадя, на свет извлекли.

Годы их дружбы, сердец их биенье —
Всё перечёркнуто без сожаленья.
Часто на свете так получается:
В ссоре хорошее забывается.

Тихо. Обоим уже не до споров.
Каждый умолк, губу закусив.
Нынче не просто домашняя ссора,
Нынче конец отношений. Разрыв.

Всё, что решить надлежало, — решили.
Всё, что раздела ждало, — разделили.
Только в одном не смогли согласиться,
Это одно не могло разделиться.

Там, за стеною, в ребячьем углу
Сын их трудился, сопя, на полу.
Кубик на кубик. Готово! Конец!
Пёстрый, как сказка, вырос дворец.

— Милый! — подавленными голосами
Молвили оба. — Мы вот что хотим... —
Сын повернулся к папе и маме
И улыбнулся приветливо им.

— Мы расстаёмся... совсем... окончательно...
Так нужно, так лучше... И надо решить,
Ты не пугайся. Слушай внимательно:
С мамой иль с папой будешь ты жить?

Смотрит мальчишка на них встревоженно.
Оба взволнованны... Шутят иль нет?
Палец в рот положил настороженно.
— И с мамой и с папой,— сказал он в ответ.

— Нет, ты не понял! — И сложный вопрос
Каждый ему втолковать спешит.
Но сын уже морщит облупленный нос
И подозрительно губы кривит...

Упрямо сердце мальчишечье билось,
Взрослых не в силах понять до конца.
Не выбирало и не делилось,
Никак не делилось на мать и отца!

Мальчишка! Как ни внушали ему,
Он мокрые щёки лишь тёр кулаками,
Понять не умея никак: почему
Так лучше ему, папе и маме?

В любви излишен, друзья, совет.
Трудно в чужих делах разбираться.
Пусть каждый решает, любить или нет?
И где сходиться и где расставаться?

И всё же порой в сумятице дел,
В ссоре иль в острой сердечной драме
Прошу только вспомнить, увидеть глазами
Мальчишку, что драмы понять не сумел
И только щёки тёр кулаками.

Эдуард Асадов

Предательство уже указывает на любовь. Нельзя предать знакомого.

Марина Цветаева