Терпеть не могу логики, она всегда банальна и нередко убедительна...
Терпеть не могу логики, она всегда банальна и нередко убедительна.
Терпеть не могу логики, она всегда банальна и нередко убедительна.
С угасанием полового побуждения истинное зерно жизни подточено и остаётся одна скорлупа, да и самая жизнь уподобляется комедии, начатой людьми и доигрываемой автоматами в людских костюмах.
Не по дому следует почитать хозяина, а дом по хозяину.
Прекрасный облик в зеркале ты видишь,
И, если повторить не поспешишь
Свои черты, природу ты обидишь,
Благословенья женщину лишишь.
Какая смертная не будет рада
Отдать тебе нетронутую новь?
Или бессмертия тебе не надо, —
Так велика к себе твоя любовь?
Для материнских глаз ты — отраженье
Давно промчавшихся апрельских дней.
И ты найдёшь под, старость утешенье
В таких же окнах юности твоей.
Но, ограничив жизнь своей судьбою,
Ты сам умрёшь, и образ твой — с тобою.
Я считал, что лес — только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Как мы корыстно нищим подаём,
Вымаливая — каждый о своём.
(Но при делах и моего масштаба...
самоубийство?.. нет, задушит жаба)
Если будешь всю жизнь наслаждений искать:
Пить вино, слушать чанг и красавиц ласкать —
Всё равно тебе с этим придётся расстаться.
Жизнь похожа на сон. Но не вечно же спать!
Отверженным быть лучше, чем блистать
И быть предметом скрытого презренья.
Для тех, кто пал на низшую ступень,
Открыт подъём и некуда уж падать.
Опасности таятся на верхах,
А у подножий место есть надежде.
Я в этой жизни рано стал ребёнком...
Резкий звон ворвался в полутьму,
И она шагнула к телефону,
К частому, настойчивому звону.
Знала, кто звонит и почему.
На мгновенье стала у стола,
Быстро и взволнованно вздохнула,
Но руки вперёд не протянула
И ладонь на трубку не легла.
А чего бы проще взять и снять
И, не мучась и не тратя силы,
Вновь знакомый голос услыхать
И опять оставить всё как было.
Только разве тайна, что тогда
Возвратятся все её сомненья,
Снова и обман и униженья —
Всё, с чем не смириться никогда!
Звон кружил, дрожал не умолкая,
А она стояла у окна,
Всей душою, может, понимая,
Что менять решенья не должна.
Всё упрямей телефон звонил,
Но в ответ — ни звука, ни движенья.
Вечер этот необычным был,
Этот вечер — смотр душевных сил,
Аттестат на самоуваженье.
Взвыл и смолк бессильно телефон.
Стало тихо. Где-то пели стройно...
Дверь раскрыла, вышла на балкон.
В первый раз дышалось ей спокойно.
Я уже давно убедился — как только человек доживает до таких лет, когда надо понимать, он перестаёт понимать что бы то ни было...
Атеизм — порок некоторых умных людей, суеверие — порок глупцов.
Надо прислушаться к голосу ребёнка, которым ты был когда-то и который существует ещё где-то внутри тебя. Если мы прислушаемся к ребёнку внутри нас, глаза наши вновь обретут блеск. Если мы не утеряем связи с этим ребёнком, не порвётся и наша связь с жизнью.
Не беспокойся о том, что у тебя нет высокого чина. Беспокойся о том, достоин ли ты того, чтобы иметь высокий чин. Не беспокойся о том, что тебя не знают. Беспокойся о том, достоин ли ты того, чтобы тебя знали.
Ложь успевает обойти полмира, пока правда надевает штаны.