Когда на женщине румян очень много, а платья очень мало...
Когда на женщине румян очень много, а платья очень мало — это всегда признак отчаянья.
Когда на женщине румян очень много, а платья очень мало — это всегда признак отчаянья.
Если человек решил убить тигра, это зовётся спортом; а если тигр решил убить человека, это зовётся кровожадностью.
Старики всему верят, люди зрелого возраста во всём сомневаются, молодые всё знают.
Лето коротко, и жизнь коротка, но что же делает её короткой? То, что мы знаем, что она коротка. Разве бродячие кошки знают, что жизнь коротка? Разве знает об этом птица? Бабочка? Они считают её вечной. Никто им этого не сказал. Зачем же нам сказали об этом?
Много сект насчитал я в исламе. Из всех
Я избрал себе секту любовных утех.
Ты — мой бог! Подари же мне радости рая.
Слиться с богом, любовью пылая, — не грех!
Кто хранит уста свои, тот бережёт душу свою; а кто широко раскрывает свой рот, тому беда.
Лучше ничего не делать, чем делать ничего.
Есть много вещей, которые мы хотели бы выбросить, но боимся, что другие могут их забрать.
В человека вложена потребность счастья; стало быть, она законна.
Женщина не может быть счастлива, если она нелюбима, а ей нужно только это. Женщина, которую не любят, — это ноль и ничего больше. Уж поверьте мне: молодая она или старая, мать, любовница... Женщина, которую не любят, — погибшая женщина. Она может спокойно умирать, это уже не важно.
Возможно, в этом мире ты всего лишь человек, но для кого-то ты — весь мир.
Любовь — забавная вещь для описания. Её так легко чувствовать, но она ускользает, когда говоришь о ней. Как кусок мыла в ванне – оно у тебя в руке, пока не сожмёшь его слишком крепко.
Яйцу, вероятно, трудно превратиться в птицу; однако ему несравненно труднее научиться летать, оставаясь яйцом. Мы с вами подобны яйцу. Но мы не можем бесконечно оставаться обыкновенным, порядочным яйцом. Либо мы вылупимся из него, либо оно испортится.
Бога достигает тот, кто готов сойти с ума.
Соблазнам не умея возражать,
Я всё же твёрдой линии держусь!
Греха мне, всё равно, не избежать,
Так я им за одно и наслажусь!!!
О, как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней...
Сияй, сияй, прощальный свет
Любви последней, зари вечерней!
Полнеба обхватила тень,
Лишь там, на западе, бродит сиянье, —
Помедли, помедли, вечерний день,
Продлись, продлись, очарованье.
Пускай скудеет в жилах кровь,
Но в сердце не скудеет нежность…
О ты, последняя любовь!
Ты и блаженство, и безнадежность.