Цивилизация шла, шла и зашла в тупик. Дальше некуда. Все обещали...
Цивилизация шла, шла и зашла в тупик. Дальше некуда. Все обещали, что наука и цивилизация выведут нас, но теперь уже видно, что не выведет: надо начинать новое...
Цивилизация шла, шла и зашла в тупик. Дальше некуда. Все обещали, что наука и цивилизация выведут нас, но теперь уже видно, что не выведет: надо начинать новое...
Надежда — это только румяна, которыми существование мажет себе лицо, легчайшее прикосновение истины заставляет их исчезнуть, и мы видим тогда, какую распутную девку с провалившимися щеками сжимали в своих объятиях.
Если разговор ни к чему не ведёт, то и одно слово лишнее.
Культура — это лишь тоненькая яблочная кожура над раскалённым хаосом.
Я нередко встречал людей, которые оказывались неучтивыми именно вследствие того, что были чересчур учтивы, и несносны вследствие того, что были чересчур вежливы.
Короли знают о делах своих министров не больше, чем рогоносцы о делах своих жён.
Я, наверное, так любил,
Что скажите мне в эту пору,
Чтоб я гору плечом свалил, —
Я пошёл бы, чтоб сдвинуть гору!
Я, наверное, так мечтал,
Что любой бы фантаст на свете,
Мучась завистью, прошептал:
— Не губи! У меня же дети...
И в тоске я сгорал такой,
Так в разлуке стремился к милой,
Что тоски бы моей с лихвой
На сто долгих разлук хватило.
И когда через даль дорог
Эта нежность меня сжигала,
Я спокойно сидеть не мог!
Даже писем мне было мало!
У полярников, на зимовке,
Раз, в груди ощутив накал,
Я стихи о ней написал.
Молодой, я и сам не знал,
Ловко вышло или не ловко?
Только дело не в том, наверно,
Я светился, как вешний стяг,
А стихи озаглавил так:
«Той, которая любит верно!»
Почему на земле бывает
Столько горького? Почему?
Вот живёт человек, мечтает,
Вроде б радости достигает...
Вдруг — удар! И конец всему!
Почему, когда всё поёт,
Когда вот он я — возвратился!
Чёрный слух, будто чёрный кот
Прыгнув, в сердце моё вцепился!
Та же тропка сквозь сад вела,
По которой ко мне она бегала.
Было всё: и она была,
И сирень, как всегда цвела,
Только верности больше не было.
Каждый май прилетают скворцы.
Те, кто мучился, верно знают,
Что, хотя остаются рубцы,
Раны всё-таки зарастают...
И остался от тех годов
Только отзвук беды безмерной,
Да горячие строки стихов:
«Той, которая любит верно!»
Я хотел их спалить в огне:
Верность женская — глупый бред!
Только вдруг показалось мне
Будто кто-то мне крикнул: — Нет!
Не спеши! И взгляни пошире:
Пусть кому-то плевать на честь,
Только женская верность в мире
Всё равно и была и есть!
И увидел я сотни глаз,
Заблестевших из дальней тьмы:
— Погоди! Ты забыл про нас!
А ведь есть на земле и мы!
Ах, какие у них глаза!
Скорбно-вдовьи и озорные,
Женски гордые, но такие,
Где всё правда: и смех и слеза.
И девичьи — всегда лучистые
То от счастья, то от тоски,
Очень светлые, очень чистые,
Словно горные родники.
И поверил я, и поверил!
— Подождите! — я говорю. —
Вам, кто любит, и всем, кто верен,
Я вот эти стихи дарю!
Пусть ты песня в чужой судьбе,
И не встречу тебя, наверно.
Всё равно. Эти строки тебе:
«Той, которая любит верно!»
В сексе встречаются два тела, в любви — два сердца, в дружелюбии — две души. Первое принадлежит животному миру, второе — миру человека, третье — божественному.
Перенеся лишенья, ты станешь вольной птицей.
А капля станет перлом в жемчужнице-темнице.
Раздашь своё богатство — оно к тебе вернётся.
Коль чаша опустеет — тебе дадут напиться.
Все хорошие книги похожи друг на друга: они правдивее жизни.
В одном часе любви — целая жизнь.
Болезнь — в сущности не что иное, как желание того, чего не стоило бы желать.
Умей понять, что сказано без звука.
Глазами слышать — вот любви наука.