Не многие из нас могут вынести счастье — имеется в виду, счастье ближнего...
Не многие из нас могут вынести счастье — имеется в виду, счастье ближнего.
Не многие из нас могут вынести счастье — имеется в виду, счастье ближнего.
Свобода ничего не стоит, если она не включает в себя свободу ошибаться.
Смысл веры не в том, чтобы поселиться на небесах, а в том, чтобы поселить небеса в себе.
Они думают, у них всё плохо, потому что у власти Рван Контекс. Эх, бедняги вы, бедняги. Совсем наоборот — это Рван Контекс у власти, потому что у вас всё плохо. А плохо потому, что так было вчера и позавчера, а после понедельника и вторника всегда бывает среда той же недели. Ну ликвидируете вы своего уркагана (вместе с остатками сытой жизни, ибо революции стоят дорого), и что? Не нравится слово «Контекс», так будет у вас какой-нибудь другой Дран Латекс. Какая разница? Вы-то будете те же самые... И потом, вы не в пустоте живёте, а под нами. Обязательно начнётся межкультурный диалог. А наши сомелье в таких случаях за словом в карман не лезут. Они туда лезут за стволом.
Счастье — не стабильное состояние, а лишь зыбь на воде.
Каждый человек получает в жизни то, чего хочет. Но не каждый после этого рад.
Ты позабыла: я свободы
Для заблужденья не отдам;
И так пожертвовал я годы
Твоей улыбке и глазам.
Осень — это вторая весна, когда каждый лист — цветок.
Ну каким ты владеешь секретом?
Чем взяла меня и когда?
Но с тобой я всегда, всегда,
Днём и ночью, зимой и летом!
Площадями ль иду большими
Иль за шумным сижу столом,
Стоит мне шепнуть твоё имя —
И уже мы с тобой вдвоём.
Когда радуюсь или грущу я
И когда обиды терплю,
И в веселье тебя люблю я,
И в несчастье тебя люблю.
Даже если крепчайше сплю,
Всё равно я тебя люблю!
Говорят, что дней круговерть
Настоящих чувств не тревожит.
Говорят, будто только смерть
Навсегда погасить их может.
Я не знаю последнего дня,
Но без громких скажу речей:
Смерть, конечно, сильней меня,
Но любви моей не сильней.
И когда этот час пробьёт
И окончу я путь земной,
Знай: любовь моя не уйдёт,
А останется тут, с тобой.
Подойдёт без жалоб и слёз
И незримо для глаз чужих,
Словно добрый и верный пёс,
На колени положит нос
И свернётся у ног твоих...
Над землёй — мороз,
Что не тронь — всё лёд,
Лишь во сне моём поёт капель.
А снег идёт стеной,
А снег идёт весь день,
А за той стеной стоит апрель.
А он придёт и приведёт
За собой весну,
И рассеет серых туч войска.
А когда мы все посмотрим
В глаза его,
На нас из глаз его
Посмотрит тоска.
И откроются двери домов,
Да ты садись,
А то в ногах правды нет.
А когда мы все посмотрим
В глаза его,
То увидим в тех глазах
Солнца свет.
На теле ран не счесть,
Нелегки шаги,
Лишь в груди горит звезда.
И умрёт апрель,
И родится вновь,
И придёт уже навсегда.
А он придёт и приведёт
За собой весну,
И рассеет серых туч войска.
А когда мы все посмотрим
В глаза его,
На нас из глаз его
Посмотрит тоска.
И откроются двери домов,
Да ты садись,
А то в ногах правды нет.
А когда мы все посмотрим
В глаза его,
То увидим в тех глазах
Солнца свет.
Из пасти льва
струя не журчит и не слышно рыка.
Гиацинты цветут. Ни свистка, ни крика,
никаких голосов. Неподвижна листва.
И чужда обстановка сия для столь грозного лика,
и нова.
Пересохли уста,
и гортань проржавела: металл не вечен.
Просто кем-нибудь наглухо кран заверчен,
хоронящийся в кущах, в конце хвоста,
и крапива опутала вентиль. Спускается вечер;
из куста
сонм теней
выбегает к фонтану, как львы из чащи.
Окружают сородича, спящего в центре чаши,
перепрыгнув барьер, начинают носиться в ней,
лижут морду и лапы вождя своего. И, чем чаще,
тем темней
грозный облик. И вот
наконец он сливается с ними и резко
оживает и прыгает вниз. И всё общество резво
убегает во тьму. Небосвод
прячет звёзды за тучу, и мыслящий трезво
назовёт
похищенье вождя —
так как первые капли блестят на скамейке —
назовёт похищенье вождя приближеньем дождя.
Дождь спускает на землю косые линейки,
строя в воздухе сеть или клетку для львиной семейки
без узла и гвоздя.
Тёплый
дождь
моросит.
Как и льву, им гортань
не остудишь.
Ты не будешь любим и забыт не будешь.
И тебя в поздний час из земли воскресит,
если чудищем был ты, компания чудищ.
Разгласит
твой побег
дождь и снег.
И, не склонный к простуде,
всё равно ты вернёшься в сей мир на ночлег.
Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.
Так в тюрьму возвращаются в ней побывавшие люди
и голубки — в ковчег.
Только сам человек может найти для себя цель своей жизни и способы её достижения.
Тот, кто не любит свою страну, ничего любить не может.
Так и помни, что самое важное время одно: сейчас, а самое важное оно потому, что в нём одном мы властны над собой; а самый нужный человек тот, с кем сейчас сошёлся, потому что никто не может знать, будет ли он ещё иметь дело с каким-либо другим человеком, а самое важное дело — ему добро сделать, потому что только для этого послан человек в жизнь.
Когда вы страдаете, вы можете отправиться ко всем чертям: на дискотеку, в ресторан, на свидание со своим парнем или девушкой. Когда вы страдаете, именно этим и надо заниматься. Но когда вы счастливы, здоровы, чувствуете себя хорошо, бодры и веселы, когда всё вокруг благополучно — не тратьте это время на всякие глупости. Это самый подходящий момент для прыжка в высшие состояния, покоя, экстаза и блаженства.
Каждый живой, каждый настоящий — вселенски, безобразно одинок. Только косоротая чернь бывает «вместе».