Раскаиваться — значит прибавлять к совершённой глупости...
Раскаиваться — значит прибавлять к совершённой глупости новую.
Раскаиваться — значит прибавлять к совершённой глупости новую.
Девушки, не ходите замуж за иностранцев! Поддержите отечественного производителя!
Как молод я был! Как летал я во сне!
В года эти нету возврата.
Какие способности спали во мне!
Проснулись и смылись куда-то.
Минута, когда ты испытываешь болезненную утрату, в действительности может оказаться минутой, когда тебя щедро одарили.
Разбегаемся все. Только смерть нас одна собирает.
Напраслина страшнее обличенья.
И гибнет радость, коль её судить
Должно не наше, а чужое мненье.
Американцы много лет готовили резидента для работы в СССР. Его легенда была разработана блестяще, язык он выучил великолепно. Наконец, его забросили с самолёта на советскую территорию, и он вышел из лесу, одетый в ватник, ушанку и валенки. Зайдя во двор избы, он попросил у бабки напиться.
— А ты, милок, не шпион ли будешь?..
— С чего это ты взяла, бабка?!
— Да мы в наших краях негров отродясь не видали!
Не любить.
Не скучать.
Не ревновать.
Не получается...
Две женщины в одной комнате спали в ложах со своими детьми. Одна заспала своего ребёнка и подложила его другой, а чужого взяла себе. Утром проснулась вторая женщина, увидела мёртвого ребёнка, но и что это не её ребёнок. Чтобы разрешить спор женщины пришли к царю Соломону. Каждая говорила, что это её ребёнок.
Царь Соломон сказал: «Разрубите ребёнка пополам и отдайте одну часть одной женщине, а другую — другой.»
Услышав это, первая женщина сказала: «Правильно, пусть не достанется никому!», а вторая со слезами молвила: «Не надо его смерти, пусть лучше он у этой женщины останется».
Царь сразу указал: «Отдайте ребёнка второй — она настоящая его мать».
Я с детства знал, что газеты могут лгать, но только в Испании я увидел, что они могут полностью фальсифицировать действительность. Я лично участвовал в «сражениях», в которых не было ни одного выстрела и о которых писали, как о героических кровопролитных битвах, и я был в настоящих боях, о которых пресса не сказала ни слова, словно их не было. Я видел бесстрашных солдат, ославленных газетами трусами и предателями, и трусов и предателей, воспетых ими, как герои. Вернувшись в Лондон, я увидел, как интеллектуалы строят на этой лжи мировоззренческие системы и эмоциональные отношения.
Я не позволял себе в России и тем более не позволю себе здесь использовать меня в той или иной политической игре... Твой дом остаётся родным, независимо от того, каким образом ты его покидаешь... Как бы ты в нём — хорошо или плохо — ни жил. И я совершенно не понимаю, почему от меня ждут, а иные даже требуют, чтобы я мазал его ворота дёгтем. Россия — это мой дом, я прожил в нём всю свою жизнь, и всем, что имею за душой, я обязан ей и её народу.