И сидят они спинами друг к другу, каждый считая, что победил...
И сидят они спинами друг к другу, каждый считая, что победил, не понимая, что оба проиграли.
И сидят они спинами друг к другу, каждый считая, что победил, не понимая, что оба проиграли.
В твою светлицу, друг мой нежный,
Я прихожу в последний раз.
Любви счастливой, безмятежной
Делю с тобой последний час.
Вперёд одна в надежде томной
Не жди меня средь ночи тёмной,
До первых утренних лучей
Не жги свечей.
В том не любовь, кто буйством не томим.
В том хворостинок отсырелых дым.
Любовь — костёр, пылающий, бессонный...
Влюблённый — ранен. Он неисцелим!
И я слыхал, что божий свет
Единой дружбою прекрасен,
Что без неё отрады нет,
Что жизни б путь нам был ужасен,
Когда б не тихой дружбы свет.
Но слушай — чувство есть другое:
Оно и нежит и томит,
В трудах, заботах и в покое
Всегда не дремлет и горит;
Оно мучительно, жестоко,
Оно всю душу в нас мертвит,
Коль язвы тяжкой и глубокой
Елей надежды не живит...
Вот страсть, которой я сгораю!..
Я вяну, гибну в цвете лет,
Но исцелиться не желаю...
Мы стремимся к чему-либо, желаем чего-нибудь, чувствуем влечение и хотим не вследствие того, что считаем это добром, а наоборот, мы потому считаем что-либо добром, что стремимся к нему, желаем, чувствуем к нему влечение и хотим его.
Точность и краткость — вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей — без них блестящие выражения ни к чему не служат.
Я был рад, что могу дать ответ незамедлительно. Так я и сделал. Я сказал, что не знаю.
Этот мир — эти горы, долины, моря —
Как волшебный фонарь. Словно лампа — заря.
Жизнь твоя — на стекле нанесённый рисунок,
Неподвижно застывший внутри фонаря.
Люди разделяются на две расы: на тех, кому мучительно чувствовать зло и страдания мира, и на тех, которые к этому равнодушны.
Каждый день следует прослушать хоть одну песенку, посмотреть на хорошую картину и, если возможно, прочитать хоть какое-нибудь мудрое изречение.
Падающего подтолкни.