Где твои семнадцать лет? На Большом Каретном...
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
А где твой чёрный пистолет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать лет?
На Большом Каретном.
Где твои семнадцать бед?
На Большом Каретном.
А где твой чёрный пистолет?
На Большом Каретном.
А где тебя сегодня нет?
На Большом Каретном.
Надо судить человека, прежде чем полюбил его, ибо, полюбив, уже не судят.
Бар, два часа ночи, всё закрыто. Из норки высовывается немецкая мышь, оглядывается — кота нет, несётся к бару, наливает себе пива, выпивает и летит что есть сил обратно к норке.
Через минуту показывается французская мышь, оглядывается — нет кота, тоже несётся к бару, наливает себе вина, выпивает и тоже убегает в нору.
Мексиканская мышь высовывается — кота нет, текила, норка.
Выглядывает русская мышь — нет кота, бежит к бару, наливает 100 грамм, выпивает, оглядывается — нет кота, наливает вторую, пьёт — нет кота, наливает третью, потом четвёртую и пятую. После пятой садится, оглядывается — ну нет кота! Разминает мускулы и злобно так бормочет:
— Ну мы бл*ть подождём...
Достоевский, — единственный психолог, у которого я мог кое-чему поучиться.
Признаваться в своих недостатках, когда нас упрекают в них, — это скромность, открывать их своим друзьям — простодушие, доверчивость, выставлять же их перед всеми — гордость.
Покупающие власть за деньги привыкают извлекать из неё прибыль.
Письмо развивает искусство владения словом.
Где ошибки, там и опыт.
Писать надо так, чтобы слова рвались, как патроны в костре.
Блажен, кто ничего не знает: он не рискует быть непонятым.