Выходи! Я тебе посвищу серенаду! Кто тебе серенаду ещё посвистит?..
Выходи! Я тебе посвищу серенаду!
Кто тебе серенаду ещё посвистит?
Сутки кряду могу — до упаду, —
Если муза меня посетит.
Выходи! Я тебе посвищу серенаду!
Кто тебе серенаду ещё посвистит?
Сутки кряду могу — до упаду, —
Если муза меня посетит.
В вопросе, полон стакан наполовину или пуст, я предпочитаю вариант ответа «в стакане есть вода».
Всё, что человек говорит не из собственного опыта, то недостойно доверия. Даже если он цитирует меня.
Да... Тут стоит культурный парк по-над речкою,
В ём гуляю и плюю только в урны я.
Но ты, конечно, не поймёшь там, за печкою,
Потому ты темнота некультурная.
Скажи, что я уплатой пренебрёг
За всё добро, каким тебе обязан,
Что я забыл заветный твой порог,
С которым всеми узами я связан,
Что я не знал цены твоим часам,
Безжалостно чужим их отдавая,
Что позволял безвестным парусам
Себя нести от милого мне края.
Все преступленья вольности моей
Ты положи с моей любовью рядом,
Представь на строгий суд твоих очей,
Но не казни меня смертельным взглядом.
Я виноват. Но вся моя вина
Покажет, как любовь твоя верна.
Каждый человек имеет право сказать. И каждый человек имеет право слушать или не слушать.
Как сокращает расстояния
Проезд в нетрезвом состоянии!..
И я тебя люблю без всяких тоже!..
Нас погубят — политика без принципов, удовольствия без совести, богатство без работы, знание без характера, бизнес без морали, наука без человечности и молитва без жертвы.
Никогда не разговаривайте с неизвестными.
Самые жаркие уголки в аду оставлены для тех, кто во времена величайших нравственных переломов сохранял нейтралитет.
Любовь не пылкое чувство, а упорное желание, чтобы тот, кого мы любим, обрёл высшее благо.
Вдохновение приходит только во время работы.
Почему слушающий засыпает, а говорящий нет? Тот больше устаёт.
Человек есть не что иное, как ряд его поступков.
Я раньше думал —
книги делаются так:
пришёл поэт,
легко разжал уста,
и сразу запел вдохновенный простак —
пожалуйста!
А оказывается —
прежде чем начнёт петься,
долго ходит, размозолев от брожения,
и тихо барахтается в тине сердца
глупая вобла воображения.