Подлинная история нашего сознания начинается с первой лжи...
Подлинная история нашего сознания начинается с первой лжи.
Подлинная история нашего сознания начинается с первой лжи.
То ли поздняя ночь, то ли ранний рассвет.
Тишина. Полумрак. Полусон.
Очень ясно, что Бога в реальности нет.
Только в нас. Ибо мы — это Он.
Я дышу, и значит — я люблю!
Я люблю, и значит — я живу!
Твоя краса, твои страданья
Исчезли в урне гробовой —
А с ними поцелуй свиданья...
Но жду его; он за тобой...
Она хотела, чтобы я понял. И я понял. Только не то, что она хотела.
Мужчине горько и обидно,
Когда фортуна с ним фригидна.
Нельзя, чтоб страх повелевал уму;
Иначе мы отходим от свершений.
Себя как в зеркале я вижу,
Но это зеркало мне льстит.
Бог дал каждому народу пророка, говорящего на его собственном языке.
Человеческое сердце обладает досадной склонностью именовать судьбой только то, что его сокрушает.
Лучше промолчать и показаться дураком, нежели заговорить и не оставить на этот счёт никаких сомнений.
Тогда, когда любовей с нами нет,
тогда, когда от холода горбат,
достань из чемодана пистолет,
достань и заложи его в ломбард.
Купи на эти деньги патефон
и где-нибудь на свете потанцуй
(в затылке нарастает перезвон),
ах, ручку патефона поцелуй.
Да, слушайте совета Скрипача,
как следует стреляться сгоряча:
не в голову, а около плеча!
Живите только плача и крича!
На блюдечке я сердце понесу
и где-нибудь оставлю во дворе.
Друзья, ах, догадайтесь по лицу,
что сердца не отыщется в дыре,
проделанной на розовой груди,
и только патефоны впереди,
и только струны-струны, провода,
и только в горле красная вода.
Мир необъятен. Мы никогда не разгадаем его тайну. Поэтому мы должны принимать его таким, какой он есть — чудесной загадкой.
Жизнь проходит и не кланяется, как сердитая соседка.
Не привыкайте никогда к губам,
Что будто бы вам издавна знакомы,
Как не привыкнешь к солнцу и ветрам
Иль ливню средь грохочущего грома!
Абсурдно считать, будто мужчина не способен всегда быть счастлив с одной и той же женщиной. Это равнозначно утверждению, что хорошему музыканту требуется несколько скрипок, чтобы сыграть пьесу.