Не годы старят, а горе...
Не годы старят, а горе.
Не годы старят, а горе.
У тебя может быть величайший в мире талант, но если не будешь готовиться и работать по плану, всё пойдёт прахом.
Единственное, в чём весь род человеческий равноправен, — это в смерти.
Дело мастера боится.
Мы часто любим наспех, но вражда
Способна длиться многие года.
В хорошем браке люди всегда учат друг друга. Вы учите друг друга науке жизни. Ежедневно соприкасаясь, лёжа на одной подушке, вы влияете друг на друга помимо воли.
Мои вкусы просты. Я легко довольствуюсь наилучшим.
Возможность лестью в душу влезть
Никак нельзя назвать растлением.
Мы бесконечно ценим лесть
За совпаденье с нашим мнением.
Когда тебя предали — это всё равно, что руки сломали. Простить можно, но вот обнять уже не получается.
Бухты изрезали низкий берег,
Все паруса убежали в море,
А я сушила солёную косу
За версту от земли на плоском камне.
Ко мне приплывала зелёная рыба,
Ко мне прилетала белая чайка,
А я была дерзкой, злой и весёлой
И вовсе не знала, что это — счастье.
Нет таких бездн, где не нашлось бы места счастью, и в этом, наверное, и состоит вся тайна выживания рода человеческого.
Извините, что я говорю, когда вы перебиваете.
Закончив службу, священник объявил:
— В следующее воскресенье я буду беседовать с вами на тему лжи. Чтобы вам было легче понять, о чём пойдёт речь, прочитайте перед этим дома семнадцатую главу Евангелия от Марка.
В следующее воскресение священник перед началом своей проповеди объявил:
— Прошу тех, кто прочитал семнадцатую главу, поднять руки.
Почти все присутствующие подняли руки.
— Вот именно с вами я и хотел поговорить о лжи, — сказал священник. — В Евангелие от Марка нет семнадцатой главы.
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверзтую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.
Застынет всё, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.
И будет жизнь с её насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет всё — как будто бы под небом
И не было меня!
Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.
Виолончель, и кавалькады в чаще,
И колокол в селе...
— Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!
К вам всем — что мне, ни в чём не знавшей меры,
Чужие и свои?!
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.
И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто — слишком грустно
И только двадцать лет,
За то, что мне прямая неизбежность —
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру...
— Послушайте! Ещё меня любите
За то, что я умру.
Кто заражён страхом болезни, тот уже заражён болезнью страха.
Больной душе и совести усталой
Во всём беды мерещится начало.
Так именно утайками вина
Разоблачать себя осуждена.