Ты выбрался из грязи в князи, но быстро князем становясь...
Ты выбрался из грязи в князи,
Но быстро князем становясь,
Не позабудь, чтобы не сглазить,
Не вечны князи — вечна грязь.
Ты выбрался из грязи в князи,
Но быстро князем становясь,
Не позабудь, чтобы не сглазить,
Не вечны князи — вечна грязь.
Если душа существует, неверно было бы думать, что она даётся нам уже сотворённой. Она творится на земле, в течение всей жизни. Сама жизнь — не что иное, как эти долгие и мучительные роды. Когда сотворение души, которым человек обязан себе и страданию, завершается, приходит смерть.
И сидят они спинами друг к другу, каждый считая, что победил, не понимая, что оба проиграли.
Любовь может проявляться только в условиях свободы и никогда — в результате принуждения.
Малые умы интересуются необычайным; великие — самым обычным.
— Вот почему ты всегда слышишь только то, что хочешь?
— Вино с сыром? Конечно, буду!
Раньше я слушал слова людей и верил в их дела. Теперь же я слушаю слова людей и смотрю на их дела.
А в книгах я последнюю страницу
Всегда любила больше всех других, —
Когда уже совсем неинтересны
Герой и героиня, и прошло
Так много лет, что никого не жалко,
И, кажется, сам автор
Уже начало повести забыл,
И даже «вечность поседела»,
Как сказано в одной прекрасной книге,
Но вот сейчас, сейчас
Всё кончится, и автор снова будет
Бесповоротно одинок, а он
Ещё старается быть остроумным
Или язвит — прости его Господь! —
Прилаживая пышную концовку,
Такую, например:
...И только в двух домах
В том городе (название неясно)
Остался профиль (кем-то обведённый
На белоснежной извести стены),
Не женский, не мужской, но полный тайны.
И, говорят, когда лучи луны —
Зелёной, низкой, среднеазиатской —
По этим стенам в полночь пробегают,
В особенности в новогодний вечер,
То слышится какой-то лёгкий звук,
Причём одни его считают плачем,
Другие разбирают в нём слова.
Но это чудо всем поднадоело,
Приезжих мало, местные привыкли,
И, говорят, в одном из тех домов
Уже ковром закрыт проклятый профиль.
Наши эмоции обратно пропорциональны нашим знаниям: чем меньше мы знаем, тем больше распаляемся.
Писательский зуд неизлечим.
Мы чистыми пришли и осквернились,
Мы радостью цвели и огорчились.
Сердца сожгли слезами, жизнь напрасно
Растратили и под землёю скрылись.
Свойство истины — никогда не преувеличивать. Не надо языков пламени там, где достаточно просто луча.
Настоящая свобода начинается по ту сторону отчаяния.
Ревность — остроумнейшая страсть и, тем не менее, всё ещё величайшая глупость.
Страсть к игре есть самая сильная из страстей.
От всех житейских бурь и ливней,
Болот и осыпи камней —
Блаженны те, кто стал наивней,
Несчастны все, кто стал умней.