Не забывай, что ты не одинок: и в самые тяжкие минуты...
Не забывай, что ты не одинок:
И в самые тяжкие минуты рядом с тобою — Бог.
Не забывай, что ты не одинок:
И в самые тяжкие минуты рядом с тобою — Бог.
Зашей себе глаза. Пусть сердце будет глазом.
И этим глазом мир увидишь ты иной.
От самомнения решительным отказом
Ты мненью своему укажешь путь прямой.
Место клизмы изменить нельзя.
Весь мир — театр.
В нём женщины, мужчины — все актёры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
Жизнь не может дать больших радостей, чем те, что она отнимает.
От желчи мир изнемогает,
Планета печенью больна:
Говно говно говном ругает,
Не вылезая из говна.
Если бы каждому из нас воочию показать те ужасные страдания и муки, которым во всякое время подвержена вся наша жизнь, то нас объял бы трепет, и если провести самого закоренелого оптимиста по больницам, лазаретам и камерам хирургических истязаний, по тюрьмам, застенкам, логовищам невольников, через поля битвы и места казни; если открыть перед ним все тёмные обители нищеты, в которых она прячется от взоров холодного любопытства, то в конце концов и он, наверное, понял бы, что это за лучший из возможных миров.
Тебя обидел добрый человек? — Не верь. Дурной? — Не удивляйся.
Здравый смысл мы находим лишь у тех, кто с нами согласен.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это — только присказка,
Сказка — впереди.
Тот, кто находит удовольствие в уединении, либо дикий зверь, либо бог.
Я думал, друзей теряют в ссорах, а они просто растворяются во времени.
Лось с жуткого похмелья подходит с реке. Стоит, жадно пьёт воду.
А из кустов охотник как пальнёт по лосю из обоих стволов. Лось стоит — не шелохнётся, воду пьёт. Охотник решил что промазал и снова выстрелил — лось ноль внимания. Обозлённый охотник стреляет третий раз.
Лось поднимает башку и медленно так произносит в пространство:
— Что-то я пью, пью, а мне всё хуже и хуже...
Подлинная доброта вырастает из сердца человека. Все люди родятся добрыми.