Мир я сравнил бы с шахматной доской...
Мир я сравнил бы с шахматной доской:
То день, то ночь. А пешки? Мы с тобой —
Подвигают, притиснут, — и побили...
И в тёмный ящик сунут на покой.
Мир я сравнил бы с шахматной доской:
То день, то ночь. А пешки? Мы с тобой —
Подвигают, притиснут, — и побили...
И в тёмный ящик сунут на покой.
Я молчу, я даже не смотрю на тебя и чувствую, что в первый раз — ревную. Это — смесь гордости, оскорблённого самолюбия, горечи, мнимого безразличия и глубочайшего возмущения.
Спутник славы — одиночество.
Я очень любил её. Любил за то, что она не знала сомнений. И ещё она умела стать тебе необходимой и в то же время никогда не быть в тягость; ты не успевал оглянуться, а её уже и след простыл.
— Скажите, есть у вас сегодня нежность?
— Да, с добавленьем самых тёплых слов.
Обойди все страны, и ты можешь найти города без стен, без письменности, без правителей, без дворцов, без богатств, без монет, но никто не видел ещё города, лишённого храмов и богов, города, в котором бы не воссылались молитвы, не клялись именем божества.
Я оттого не люблю слово «любовь», что оно для меня слишком много значит, больше гораздо, чем вы можете понять.
В диалоге с жизнью важен не её вопрос, а наш ответ.
Стоит дать слово, что не будешь чего-нибудь делать, как непременно этого захочется.
Слова — это заряженные пистолеты.
— Ты что сегодня делаешь?
— Ничего.
— Ты же вчера это делал!
— Я не доделал.
Никогда не уступайте отчаянию — оно не держит своих обещаний.
Если будешь всю жизнь наслаждений искать:
Пить вино, слушать чанг и красавиц ласкать —
Всё равно тебе с этим придётся расстаться.
Жизнь похожа на сон. Но не вечно же спать!
Всемирная история есть сумма всего того, чего можно было бы избежать.
У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.
Не бей в чужие ворота плетью; не ударили бы в твои дубиной.