Причина — вроде бы случайный шаг твой, но...
Причина — вроде бы случайный шаг твой, но
Споткнёшься точно так, как было суждено.
Причина — вроде бы случайный шаг твой, но
Споткнёшься точно так, как было суждено.
Самая сильная вещь в мире — это человек и его молитва.
Знайся только с достойными дружбы людьми,
С подлецами не знайся, себя не срами,
Если подлый лекарство подаст тебе — вылей!
Если мудрый подаст тебе яду — прими!
Сидишь дома — кажется, все дома сидят. Выйдешь на улицу — кажется, что все вышли. Попадёшь на вокзал — думаешь, ну, все поехали. В больнице впечатление, что все туда залегли; на кладбище — все загибаются. Ну много нас. На всё хватает. И всюду чересчур.
Мастерица виноватых взоров,
Маленьких держательница плеч!
Усмирён мужской опасный норов,
Не звучит утопленница-речь.
Ходят рыбы, рдея плавниками,
Раздувая жабры: на, возьми!
Их, бесшумно охающих ртами,
Полухлебом плоти накорми.
Мы не рыбы красно-золотые,
Наш обычай сестринский таков:
В тёплом теле рёбрышки худые
И напрасный влажный блеск зрачков.
Маком бровки мечен путь опасный.
Что же мне, как янычару, люб
Этот крошечный, летуче-красный,
Этот жалкий полумесяц губ?..
Не серчай, турчанка дорогая:
Я с тобой в глухой мешок зашьюсь,
Твои речи тёмные глотая,
За тебя кривой воды напьюсь.
Ты, Мария, — гибнущим подмога,
Надо смерть предупредить — уснуть.
Я стою у твёрдого порога.
Уходи, уйди, ещё побудь.
Смотрясь весьма солидно и серьёзно
Под сенью философского фасада,
Мы вертим полушариями мозга,
А мыслим — полушариями зада.
Когда волнуется желтеющая нива,
И свежий лес шумит при звуке ветерка,
И прячется в саду малиновая слива
Под тенью сладостной зелёного листка,
Когда росой обрызганный душистой,
Румяным вечером иль утра в час златой,
Из-под куста мне ландыш серебристый
Приветливо кивает головой,
Когда студёный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он, —
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога...
Если бы дети росли в соответствии с нашими ожиданиями, у нас вырастали бы только гении.
Не обвиняй меня, всесильный,
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С её страстями я люблю;
За то, что редко в душу входит
Живых речей твоих струя;
За то, что в заблужденье бродит
Мой ум далёко от тебя;
За то, что лава вдохновенья
Клокочет на груди моей;
За то, что дикие волненья
Мрачат стекло моих очей;
За то, что мир земной мне тесен,
К тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, боже, не тебе молюсь.
Но угаси сей чудный пламень,
Всесожигающий костёр,
Преобрати мне сердце в камень,
Останови голодный взор;
От страшной жажды песнопенья
Пускай, творец, освобожусь,
Тогда на тесный путь спасенья
К тебе я снова обращусь.
Вдохновение — это умение приводить себя в рабочее состояние.
И не всё, что говорят, принимай ты к сердцу,
что б не слушать, как клянёт тебя раб твой, —
ибо сколько раз было — твоё сердце знает,
что и сам ты тоже клял других.
Не любить.
Не скучать.
Не ревновать.
Не получается...
От страха смерти я, — поверьте мне, — далёк:
Страшнее жизни что мне приготовил рок?
Я душу получил на подержанье только
И возвращу её, когда наступит срок.
Ученье — свет, а неученье — приятный полумрак.
Не говорят правду ни те, кто утверждает, что всё находится в покое, ни те, кто утверждает, что всё движется.