Десять разумов, девять шатров...
Десять разумов, девять шатров,
Восемь уровней рая,
Семь блуждающих звёзд,
Шесть сторон я как книгу читаю:
Бог пять чувств и четыре опоры
Триадой души в двух мирах
Увенчал лишь однажды
Тебя создавая!
Десять разумов, девять шатров,
Восемь уровней рая,
Семь блуждающих звёзд,
Шесть сторон я как книгу читаю:
Бог пять чувств и четыре опоры
Триадой души в двух мирах
Увенчал лишь однажды
Тебя создавая!
Сила речи состоит в умении выразить многое в немногих словах.
Чувства заставляют человека думать, но мысли вовсе не заставляют его чувствовать.
Из всех усилий самое трудное — воздержание языка. Оно же — самое необходимое.
Толстое дерево началось с тонкого прута. Девятиэтажная башня началась с кладки малых кирпичей. Путешествие в тысячу вёрст начинается с одного шага. Будьте внимательны к своим мыслям — они начало поступков.
Красивые люди тоже срут.
Если мне нельзя будет курить на небесах, то это место не для меня.
Человеческое сердце обладает досадной склонностью именовать судьбой только то, что его сокрушает.
Самая лучшая в мире поддержка — любимые руки родного человека.
Если ваш ум укращён и воспитан, все действия становятся положительными; и, напротив, если ваш ум не укращён и постоянно находится под влиянием желания и ненависти, вы будете накапливать отрицательную карму, хотя ваши действия и могут казаться положительными.
Прощай, прощай, будь счастлив, друг прекрасный,
Верну тебе твой сладостный обет,
Но берегись твоей подруге страстной
Поведать мой неповторимый бред, —
Затем что он пронижет жгучим ядом
Ваш благостный, ваш радостный союз;
А я иду владеть чудесным садом,
Где шелест трав и восклицанья муз.
В то время я гостила на земле.
Мне дали имя при крещенье — Анна,
Сладчайшее для губ людских и слуха.
Так дивно знала я земную радость
И праздников считала не двенадцать,
А столько, сколько было дней в году...
Самые умные люди, как и самые сильные, находят счастье в том, где другие нашли бы только катастрофу: в лабиринте, в суровости по отношению к себе и другим, в трудностях. Они наслаждаются властью над собой: для них аскетизм становится второй натурой, необходимостью, инстинктом.
Почему люди, зная, как надо поступать хорошо, поступают всё же плохо?