Ты, Всевышний, по-моему, жаден и стар...
Ты, Всевышний, по-моему, жаден и стар.
Ты наносишь рабу за ударом удар.
Рай — награда безгрешным за их послушание.
Дал бы что-нибудь мне не в награду, а в дар!
Ты, Всевышний, по-моему, жаден и стар.
Ты наносишь рабу за ударом удар.
Рай — награда безгрешным за их послушание.
Дал бы что-нибудь мне не в награду, а в дар!
— Я этого не хотел.
Не этого. (Молча: слушай!
Хотеть, это дело тел,
А мы друг для друга — души
Отныне...) — И не сказал.
(Да, в час, когда поезд подан,
Вы женщинам, как бокал,
Печальную честь ухода
Вручаете...) — Может, бред?
Ослышался? (Лжец учтивый,
Любовнице, как букет
Кровавую честь разрыва
Вручающий...) — Внятно: слог
За слогом, итак — простимся,
Сказали вы? (Как платок
В час сладостного бесчинства
Уроненный...) — Битвы сей
Вы цезарь. (О, выпад наглый!
Противнику — как трофей,
Им отданную же шпагу
Вручать!) — Продолжает. (Звон
В ушах...) — Преклоняюсь дважды:
Впервые опережён
В разрыве. — Вы это каждой?
Не опровергайте! Месть,
Достойная Ловеласа.
Жест, делающий вам честь,
А мне разводящий мясо
От кости. — Смешок. Сквозь смех —
Смерть. Жест (Никаких хотений
Хотеть — это дело тех,
А мы друг для друга — тени
Отныне...) Последний гвоздь
Вбит. Винт, ибо гроб свинцовый.
— Последнейшая из просьб.
— Прошу. — Никогда ни слова
О нас... никому из... ну...
Последующих. (С носилок
Так раненые — в весну!)
— О том же и вас просила б.
Колечко на память дать?
— Нет. — Взгляд, широко разверстый
Отсутствует. (Как печать
На сердце твоё, как пестень
На руку твою... Без сцен!
Съем.) Вкрадчивое и тише:
— Но книгу тебе? — Как всем?
— Нет, вовсе их не пишите.
Книг...
Ничто великое в мире не совершается без страсти.
Хотя мир в целом двигается вперёд, молодёжи приходится всякий раз начинать сначала.
Гордость и гнев — признаки невротизма.
Воспоминание неволи делает свободу ещё сладостнее.
Человек не так хочет, чтоб его любили, как понимали.
Красота не принадлежит женщине и не является её собственным свойством — просто в определённую пору жизни её лицо отражает красоту, как оконное стекло — невидимое за крышами домов солнце. Поэтому нельзя сказать, что женская красота со временем увядает — просто солнце уходит дальше, и его начинают отражать окна других домов. Но солнце, как известно, вовсе не в стёклах, на которые мы смотрим. Оно в нас.
— Сара, у тебя есть мечта?
— Да. Похудеть.
— А чего не худеешь?
— И таки жить без мечты?
Троллейбус, лето, жара. В первую дверь залазит женщина с маленькой девочкой. Девочка противно гундит:
— Мама, купи мороженое.
— Нет.
— Ну, мама, ну купи мороженое!
— Нет, тебе нельзя.
Девочка выходит на середину прохода, упирает руки в боки и заявляет на весь троллейбус:
— Если не купишь, я скажу бабушке, что ты у папы писю сосёшь!
Все ржут, водила останавливает, женщина, вся красная, выпрыгивает с девочкой из троллейбуса. Через пару остановок залазит мужчина с маленьким мальчиком.
Мальчик начинает гундить:
— Папа, купи мороженое...
Все пассажиры — в лёжку. Мужик оглядывается, ничего понять не может. Водитель, лёжа на руле от хохота, в микрофон:
— Мужик, лучше купи мороженое!
Подозрительность всегда преследует тех, чья совесть отягощена виной.
Каждый человек — кузнец своего счастья и наковальня чужого.
Когда двое поступают одинаково — получается всё-таки не одно и то же.
«Один за всех и все за одного»!
Сказать легко. Но если разобраться,
То одному за всех не разорваться.
Тогда как всем за одного подняться
Не стоит ну почти что ничего!
Я прекрасно знаю, что такое время, пока не думаю об этом. Но стоит задуматься — и вот я уже не знаю, что такое время!
Тот, кто делает больно другому, делает зло себе. Тот, кто помогает другому, помогает себе. Пусть исчезнет обман личности — и вы вступите на путь праведности.