Всё, что упустишь сегодня, завтра не упросишь...
Всё, что упустишь сегодня, завтра не упросишь никакими просьбами, не вернёшь ни за какие деньги.
Всё, что упустишь сегодня, завтра не упросишь никакими просьбами, не вернёшь ни за какие деньги.
Одно из самых обычных заблуждений состоит в том, чтобы считать людей добрыми, злыми, глупыми, умными. Человек течёт, и в нём есть все возможности: был глуп, стал умён, был зол, стал добр, и наоборот. В этом величие человека. И от этого нельзя судить человека. Какого? Ты осудил, а он уже другой. Нельзя и сказать: не люблю. Ты сказал, а оно другое.
Самая страшная отрава даже для очень мудрого и сильного человека — это постоянное восхваление его и его деяний.
Тот, кто каждое утро планирует ход дня и следует этому плану, держит в руке нить, которая ведёт его по лабиринту напряжённой жизни.
Моя жена совсем от рук отбилась, а от ног не смогла.
Мне кажется, что чем дальше я живу — тем больше убеждаюсь, что у каждого совершенно однозначно свой личный путь, своя дорога, и влиять ни на кого нельзя ну никак. И более того — это практически вообще реально ну никак невозможно! Потому что человек — он какой есть, такой и есть, и всё равно кривая как-нибудь его и выведет на свою дорогу.
Если мы так мало знаем о жизни, что можем мы знать о смерти?
Кто к минувшему глух
и к грядущему прост,
устремляет свой слух
в преждевременный рост.
Как земля, как вода
под небесною мглой,
в каждом чувстве всегда
сила жизни с иглой.
И невольным объят
страхом, вздрогнет, как мышь,
тот, в кого ты свой взгляд устремишь,
из угла устремишь.
Засвети же свечу
на краю темноты.
Я увидеть хочу
то, что чувствуешь ты.
В этом доме ночном,
где скрывает окно,
словно скатерть с пятном,
темноты полотно.
Ставь на скатерть стакан,
чтоб он вдруг не упал,
чтоб сквозь стол-истукан,
словно соль проступал,
незаметный в окне,
ослепительный путь —
будто льётся вино
и вздымается грудь.
Ветер, ветер пришёл,
шелестит у окна,
укрывается стол
за квадрат полотна,
и трепещут цветы
у него позади,
на краю темноты,
словно сердце в груди.
И чернильная тьма
наступает опять,
как движенье ума
отметается вспять,
и сиянье звезды
на латуни осей
глушит звуки езды
на дистанции всей.
Встречаются две одесситки:
– Сарочка, почему вы не спрашиваете меня, как я поживаю?..
– Розочка, как вы поживаете?
– Ой, даже не спрашивайте!
Знайся только с достойными дружбы людьми,
С подлецами не знайся, себя не срами,
Если подлый лекарство подаст тебе — вылей!
Если мудрый подаст тебе яду — прими!
У тёти Зины кофточка
С разводами да змеями —
То у Попова Вовчика
Отец пришёл с трофеями.
Трофейная Япония,
Трофейная Германия...
Пришла страна Лимония,
Сплошная Чемодания!
Тело — вместилище души. Поэтому — и только поэтому — не швыряйтесь им зря!
Сводня грустно за столом
Карты разлагает.
Смотрят барышни кругом,
Сводня им гадает:
«Три девятки, туз червей
И король бубновый —
Спор, досада от речей
И притом обновы…
А по картам — ждать гостей
Надобно сегодня».
Вдруг стучатся у дверей;
Барышни и сводня
Встали, отодвинув стол,
Все толкнули …
Шепчут: «Катя, кто пришёл?
Посмотри хоть в щёлку».
Что? Хороший человек.,
Сводня с ним знакома,
Он с бл*дями целый век,
Он у них, как дома.
В кухню барышни бегом
Кинулись прыжками,
Над лоханками кругом
Прыскаться духами.
Гостя сводня между тем
Ласково встречает,
Просит лечь его совсем.
Он же вопрошает:
«Что, как торг идёт у вас?
Барышей довольно?»
Сводня за щеку взялась
И вздохнула больно:
«Хоть бывало худо мне,
Но такого горя
Не видала и во сне,
Хоть бежать за море.
Верите ль, с Петрова дня
Ровно до субботы
Все девицы у меня
Были без работы.
Четверых гостей, гляжу,
Бог мне посылает.
Я бл*дей им вывожу,
Каждый выбирает.
Занимаются всю ночь,
Кончили, и что же?
Не платя, пошли все прочь,
Господи мой боже!»
Гость ей: «Право, мне вас жаль.
Здравствуй, друг Анета,
Что за шляпка! что за шаль,
Подойди, Шанета.
А, Луиза, — поцелуй,
Выбрать, так обидишь;
Так на всех и встанет х*й
Только вас увидишь».
«Что же, — сводня говорит, —
Хочете ль Жанету?
В деле так у ней горит.
Иль возьмёте эту?»
Сводне бедной гость в ответ:
«Нет, не беспокойтесь,
Мне охоты что-то нет,
Девушки, не бойтесь»,
Он ушёл — всё стихло вдруг,
Сводня приуныла,
Дремлют девушки вокруг,
Свечка задымила,
Сводня карты вновь берёт,
Молча вновь гадает,
Но никто, никто нейдёт —
Сводня засыпает.
Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть.
Напраслина страшнее обличения.
И гибнет радость, коль её судить
Должно не наше, а чужое мнение.
Как может взгляд чужих порочных глаз
Щадить во мне игру горячей крови?
Пусть грешен я, но не грешнее вас,
Мои шпионы — мастера злословия.
Я — это я, а вы грехи мои
По-своему равняете примеру.
Но, может быть, я прав, а у судьи
Неправого в руках кривая мера,
И видит он в любом из ближних ложь,
Поскольку ближний на него похож!
Русский человек только тем и хорош, что он сам о себе прескверного мнения.