Есть много вер, и все несхожи...
Есть много вер, и все несхожи,
Что значит — ересь, грех, ислам?
Любовь к Тебе я выбрал, Боже!
Всё прочее — ничтожный хлам!
Есть много вер, и все несхожи,
Что значит — ересь, грех, ислам?
Любовь к Тебе я выбрал, Боже!
Всё прочее — ничтожный хлам!
Жизнь говорящего имеет больше значения, чем любая речь.
Нельзя стоять одной ногой в действительности, а другой в мечтах. Иначе для судьбы слишком велик будет соблазн разорвать вас пополам, прежде чем вы решите, какой путь вам избрать.
Жизненно важный ингредиент успеха — это не знать, что задуманное вами невозможно выполнить.
Эх, Петька, Петька, знавал я одного китайского коммуниста по имени Цзе Чжуан. Ему часто снился один сон — что он красная бабочка, летающая среди травы. И когда он просыпался, он часто не мог взять в толк, то ли это бабочке приснилось, что она занимается революционной работой, то ли это подпольщик видел сон, в котором он порхал среди цветов. Так вот, когда этого Цзе Чжуана арестовали в Монголии за саботаж, он на допросе так и сказал, что он на самом деле бабочка, которой всё это снится. Поскольку допрашивал его сам барон Юнгерн, а он человек с большим пониманием, следующий вопрос был о том, почему эта бабочка за коммунистов. А он сказал, что она вовсе не за коммунистов. Тогда его спросили, почему в таком случае бабочка занимается подрывной деятельностью. А он ответил, что всё, чем занимаются люди, настолько безобразно, что нет никакой разницы, на чьей ты стороне.
Я оттого не люблю слово «любовь», что оно для меня слишком много значит, больше гораздо, чем вы можете понять.
Какими разными путями идут желанья наши и судьба.
Отцы — крепитесь, матери — материтесь.
Жизнь — это небольшая прогулка перед вечным сном.
Самая обидная форма эгоизма — это самопожертвование.
Бог говорит с нами лицом к лицу только тогда, когда у нас у самих есть лицо.
Завистливые люди часто осуждают то, чего не умеют, и критикуют тех, до уровня которых им никогда не дотянуться.
Безусловно Любить могут только те, чья потребность быть любимым исчезла.
История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса.