Некто спросил: «Правильно ли говорят, что за зло нужно платить добром?» Учитель сказал: «А чем же тогда платить за добро? За зло надо платить по справедливости, а за добро — добром».
Как можно быть таким наивным простаком —
Ждать пира, позабыв о кошельке пустом.
Свобода есть право на неравенство.
Ну как это можно, не понимаю!
Просто кругом идёт голова:
Всё время пустые, пустые слова
Тебя, точно облаком, окружают.
Цветистые, пёстрые, равнодушные.
Они кувыркаются в тишине.
И ты их, словно шары воздушные,
Целыми гроздьями даришь мне.
Люди о ком-то порой говорят:
«Необязательный», «необязательная» —
Какие противные прилагательные!
Я б выбросил к чёрту их все подряд!
Выходит, что чуть ли не всё — пустяк:
Слово даётся, слово берётся...
Прости, но неужто тебе вот так
И впрямь хорошо на земле живётся?!
Возможно ли говорить уверенно:
— Приеду. Сделаю. Буду звонить.—
Без тени сомнения говорить
И знать, что ни грамма не будет сделано!
И, не смущаясь и в малой мере,
Плыть дальше, зная наверняка,
Что где-то ждут твоего звонка,
Что кто-то в твоё обещанье верит.
Пустые слова, пустые слова!
Фальшивые копии слов счастливых,
Красивые, точно люпин-трава,
И зло-недобрые, как крапива.
Слова: «до последних минут моих!»,
«Верность», «любовь», «счастливая дата!" —
Ты так легко произносишь их,
Что даже становится жутковато.
А в шатких местах у тебя готово:
«Честное слово!» Ну не смешно ли?!
Зачем произносится: «Честное слово!»
А все остальные — лживые, что ли?!
Жизнь — как придуманная история,
Слова — точно мыльные пузыри.
Зачем тебе вся эта бутафория,
Ответь мне, шут тебя подери!
А впрочем, за всё говорят дела,
Которых как раз-то и не бывает.
Душа, не рождающая тепла,
Только пустые слова рождает!
Но мира не будет меж мной и ими!
Пойми и на что-то одно решайся:
Или же ты расставайся с ними,
Или со мной расставайся!
Лучше слушать от мудрого порицание, чем слушать человеку песню глупца.
Искусство писать — это искусство сокращать.
Все мы бражники здесь, блудницы,
Как невесело вместе нам!
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам.
Ты куришь чёрную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться ещё стройней.
Навсегда забиты окошки:
Что нам, изморозь иль гроза?
На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза.
О, как сердце моё тоскует!
Не смертного ль часа жду?
А та, что сейчас танцует,
Непременно будет в аду.
Тогда, когда любовей с нами нет,
тогда, когда от холода горбат,
достань из чемодана пистолет,
достань и заложи его в ломбард.
Купи на эти деньги патефон
и где-нибудь на свете потанцуй
(в затылке нарастает перезвон),
ах, ручку патефона поцелуй.
Да, слушайте совета Скрипача,
как следует стреляться сгоряча:
не в голову, а около плеча!
Живите только плача и крича!
На блюдечке я сердце понесу
и где-нибудь оставлю во дворе.
Друзья, ах, догадайтесь по лицу,
что сердца не отыщется в дыре,
проделанной на розовой груди,
и только патефоны впереди,
и только струны-струны, провода,
и только в горле красная вода.
Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.
В автобусе:
— Девушка, вы на следующей остановке выходите?
— Нет, я через одну.
— Тогда давайте меняться.
— То есть я на следующей, а вы через одну?
Чем хуже у девушки дела, тем лучше она должна выглядеть.
Время красит Душу в цвет наших мыслей.
Мы есть то, что о себе внушили сами и то, что о нас нам внушили другие.
Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав, к сожалению, трудно.
