Наука ещё не знает способов обращать зверей в людей...
Наука ещё не знает способов обращать зверей в людей.
Наука ещё не знает способов обращать зверей в людей.
Нас пичкают одной и той же песней:
Кто праведно живёт, тот праведным воскреснет.
А я всю жизнь с любимой и с вином,
Таким ведь и воскреснуть интересней!
Нет ни дьявола, ни ада. Душа умирает раньше тела: боятся теперь нечего более!
Скорей голодный лев откажется от пищи,
Чем женщина от подлости и лжи.
Трусость в соединении с жёсткостью как раз и являются логическим следствием любой тирании.
И малый враг для нас беда большая,
Но большая беда — жить, это забывая.
Ложь и истина не находятся в вещах, но в рассуждающей мысли.
Слова не значат для вас ничего, если вы не выстрадали сами того, что слова эти пытаются выразить.
Мы уходим, а красота остаётся. Ибо мы направляемся к будущему, а красота есть вечное настоящее.
Меня больше всего поражает в муравьях, жуках и других господах насекомых их удивительная серьёзность; бегают взад и вперёд с такими важными физиономиями, точно и их жизнь что-то значит! Помилуйте, человек, царь созданья, существо высшее, на них взирает, а им и дела до него нет; ещё, пожалуй, иной комар сядет на нос царю создания и станет употреблять его себе в пищу. Это обидно. А с другой стороны, чем их жизнь хуже нашей жизни? И отчего же им не важничать, если мы позволяем себе важничать?
Всё гениальное — просто.
Мы постигаем дно морское,
Легко летим за облака.
И только с будничной тоскою
Не в силах справиться пока.
Чем более странным нам кажется сон, тем более глубокий смысл он несёт.
Смысл этой песни не понимал никто. Она была очень старой, её сложили ещё в те давние времена, когда всё непонятное казалось человеку прекрасным.
Кто обладает крупными личными достоинствами, тот, постоянно наблюдая свою нацию, прежде всего подметит её недостатки. Но убогий человек, не имеющий ничего, чем он мог бы гордиться, хватается за единственно возможное и гордится нацией, к которой он принадлежит; он готов с чувством умиления защищать все её недостатки и глупости.
Слух о пороке хуже, чем порок.
Не лучше ль быть, чем лишь казаться?
В чужих глазах и радость — лишь предлог,
Я предпочту по-своему терзаться.
Но почему чужой дерзает глаз
Судить, что хорошо во мне, что дурно?
Мой соглядатай сам не без проказ,
А кровь моя играет слишком бурно.
Но я есть только я, никто иной,
А сколько их, клеймить меня охочих
И попрекать своею кривизной,
Хоть я прямой в отличие от прочих.
Всеобщее в них торжествует зло.
Ко власти на земле оно пришло.