Трусость — самый страшный человеческий порок...
Трусость — самый страшный человеческий порок.
Трусость — самый страшный человеческий порок.
...Я бы хотела жить с Вами
В маленьком городе,
Где вечные сумерки
И вечные колокола.
И в маленькой деревенской гостинице —
Тонкий звон
Старинных часов — как капельки времени.
И иногда, по вечерам, из какой-нибудь мансарды —
Флейта,
И сам флейтист в окне.
И большие тюльпаны на окнах.
И может быть, Вы бы даже меня не любили...
Не спеши языком, торопись делом.
И прямо в грудь себе, пиратов озадачив,
Он разрядил горячий пистолет...
Он был последний джентльмен удачи,
Конец удаче — джентльменов нет!
Некто мудрый внушал задремавшему мне:
«Просыпайся! Счастливым не станешь во сне.
Брось ты это занятье, подобное смерти,
После смерти, Хайям, отоспишься вполне!».
Протяжённость человеческой жизни была рассчитана таким образом, чтобы люди не успевали сделать серьёзных выводов из происходящего.
Жизнь длится лишь мгновение; сама по себе она — ничто; ценность её зависит от сделанного. Только добро, творимое человеком, остаётся, и благодаря ему жизнь чего-нибудь стоит.
Пешеход всегда прав. Пока жив.
— Я этого не хотел.
Не этого. (Молча: слушай!
Хотеть, это дело тел,
А мы друг для друга — души
Отныне...) — И не сказал.
(Да, в час, когда поезд подан,
Вы женщинам, как бокал,
Печальную честь ухода
Вручаете...) — Может, бред?
Ослышался? (Лжец учтивый,
Любовнице, как букет
Кровавую честь разрыва
Вручающий...) — Внятно: слог
За слогом, итак — простимся,
Сказали вы? (Как платок
В час сладостного бесчинства
Уроненный...) — Битвы сей
Вы цезарь. (О, выпад наглый!
Противнику — как трофей,
Им отданную же шпагу
Вручать!) — Продолжает. (Звон
В ушах...) — Преклоняюсь дважды:
Впервые опережён
В разрыве. — Вы это каждой?
Не опровергайте! Месть,
Достойная Ловеласа.
Жест, делающий вам честь,
А мне разводящий мясо
От кости. — Смешок. Сквозь смех —
Смерть. Жест (Никаких хотений
Хотеть — это дело тех,
А мы друг для друга — тени
Отныне...) Последний гвоздь
Вбит. Винт, ибо гроб свинцовый.
— Последнейшая из просьб.
— Прошу. — Никогда ни слова
О нас... никому из... ну...
Последующих. (С носилок
Так раненые — в весну!)
— О том же и вас просила б.
Колечко на память дать?
— Нет. — Взгляд, широко разверстый
Отсутствует. (Как печать
На сердце твоё, как пестень
На руку твою... Без сцен!
Съем.) Вкрадчивое и тише:
— Но книгу тебе? — Как всем?
— Нет, вовсе их не пишите.
Книг...
Всем хочется хорошо провести время... Но время не проведёшь!
Человек приносит с собою тупик в любую точку света.
Если мы гоним проблему в дверь, то она в виде симптома лезет в окно.
Моё грядущее в тумане,
Былое полно мук и зла...
Зачем не позже иль не ране
Меня природа создала?
Неизвестно, в какой стране это было,
Никому не известно, в какие века,
Шёл парнишка-студент, напевая слегка,
То ли к другу спешил он, а то ли к милой,
Был богат он сегодня, как целый банк!
Ведь на дне кошелька у него звенело
Одиноко, походке весёлой в такт,
Может, медная лира, а может, франк,
А быть может, динара — не в этом дело.
Вечер шарфом тумана окутал зданья,
Брызнул холодом дождик за воротник.
Вдруг у храма, в цветистых лохмотьях старик
Протянул к нему руку за подаяньем.
Был худей он, чем посох его, казалось;
Сыпал дождь на рваньё и пустую суму.
Сердце парня тоскливо и остро сжалось.
— Вот, — сказал он и отдал монету ему.
Нищий в жёлтой ладони зажал монету
И сказал, словно тополь прошелестел;
— Ничего в кошельке твоём больше нету,
Ты мне отдал последнее, что имел.
Знаю всё. И за добрую душу в награду
Я исполню желанье твоё одно.
Удивляться, мой мальчик, сейчас не надо.
Так чему твоё сердце особенно радо?
Говори же, а то уж совсем темно.
Вот чудак! Ну какое ещё желанье?
Впрочем, ладно, посмотрим. Согласен... пусть...
— Я хотел бы все мысли на расстоянье
У любого, кто встретится, знать наизусть!
— Чтобы дерева стройность любить на земле,
Не смотри на извивы корней под землёй.
О, наивный!.. — Старик покачал головой
И, вздохнув, растворился в вечерней мгле.
Дождь прошёл. Замигали в листве фонари,
Одиноко плывёт посреди пруда
Шляпа месяца. Лаком блестит вода.
Парень сел на скамейку и закурил.
А забавный старик! И хитёр ты, друг!
Вон в окошке, наверное, муж и жена.
Кто ответит, что думают он и она?
Рассмеялся студент. Рассмеялся и вдруг...
Муж сказал: — Дорогая, на службе у нас
Масса дел. Может, завтра я задержусь.-
И подумал: "К Люси забегу на час,
Поцелую и чуточку поднапьюсь".
У жены же мелькнуло; "Трудись, чудак,
Так и буду я в кухне корпеть над огнём.
У меня есть подружечка как-никак.
Мы отлично с ней знаем, куда пойдём".
И ответила громко: — Ужасно жаль!
Я ведь завтра хотела с тобой как раз
Твоей маме купить на базаре шаль.
Ну, да нечего делать. Не в этот раз...
Отвернулся студент. Вон напротив дом,
Там невестка над свекором-стариком,
То лекарство больному подаст, то чай,
Всё заботится трогательно о нём.
— Вот вам грелочка, папа! — А про себя;
"Хоть бы шёл поскорее ты к праотцам!" —
Может, плохо вам, папа? — А про себя;
"Вся квартира тогда бы досталась нам".
Парень грустно вздохнул. Посмотрел на бульвар.
Вон влюблённые скрылись под сень платана,
Он сказал: — Океан, как планета, стар,
Представляешь: аквариум формой в шар.
Ты слыхала про жизнь на дне океана?
Сам подумал, погладив девичью прядь;
"Хороша, но наивна и диковата.
Что мне делать: отважно поцеловать?
Или, может быть, чуточку рановато?"
А она: "И далась ему глубь морей!
Ну при чём тут морские ежи, признаться?
Впрочем, так: если вдруг начнёт целоваться —
Рассержусь и сначала скажу: не смей!
Ведь нельзя же всё просто, как дважды два.
Славный парень, но робкий такой и странный".
И воскликнула: — Умная голова!
Обожаю слушать про океаны!
Мимо шли два приятеля. Первый сказал:
— Дай взаймы до среды. Я надёжный малый. —
А второй: — Сам без денег, а то бы дал. —
И подумал: "Ещё не отдашь, пожалуй!"
Встал студент и пошёл, спотыкаясь во мгле,
А в ушах будто звон или ветра вой:
"Чтобы дерева стройность любить на земле,
Не смотри на извивы корней под землёй".
Но ведь люди не злы! Это ж так... пока!
Он окончится, этот двойной базар.
Шёл студент, он спешил, он искал старика,
Чтоб отдать, чтоб вернуть свой ненужный дар.
И дорогами шёл он и без дорог,
Сквозь леса и селенья по всей земле,
И при солнце искал, и при синей мгле,
Но нигде отыскать старика не мог.
Бормотал среди улиц и площадей:
— Я найду тебя, старец, любой ценой! —
Улыбался при виде правдивых людей
И страдал, повстречавшись с двойной душой.
Мчат года, а быть может, прошли века,
Но всё так же твердит он: — Най-ду... най-ду-у-у...
Старика же всё нет, не найти старика!
Только эхо чуть слышно в ответ: — Ау-у-у...
И когда вдруг в лесу, на крутом берегу,
Этот звук отдалённый до вас дойдёт,
Вы поймёте, что значит это "Ау"!..
Почему так страдает парнишка тот.
В нём звучит: "Лицемеры, пожалуйста, не хитрите!
К добрым душам, мерзавец, не лезь в друзья!
Люди, думайте так же, как вы говорите.
А иначе ведь жить на земле нельзя!"
Кто хочет много достигнуть, должен ставить высокие требования.
Глупо, когда один человек считает себя лучше других людей, но ещё глупее, когда целый народ считает себя лучше других народов. А каждый народ, большинство каждого народа живёт в этом ужасном, глупом и зловредном суеверии.