Сплю — она одна надо мною...
Сплю — она одна надо мною.
Ту, что люди зовут весною,
Одиночеством я зову.
Сплю — она одна надо мною.
Ту, что люди зовут весною,
Одиночеством я зову.
Любовь есть радиоактивность человеческого сердца.
Пошло слово любовь, ты права.
Я придумаю кличку иную.
Для тебя я весь мир, все слова,
Если хочешь, переименую.
Смирение есть последствие перенесения своих желаний из области вещественной в область духовную.
Смотри же, чтобы жёсткая рука
Седой зимы в саду не побывала,
Пока не соберёшь цветов, пока
Весну не перельёшь в хрусталь фиала.
Как человек, что драгоценный вклад
С лихвой обильной получил обратно,
Себя себе вернуть ты будешь рад
С законной прибылью десятикратной.
Ты будешь жить на свете десять раз,
Десятикратно в детях повторённый,
И вправе будешь в свой последний час
Торжествовать над смертью покорённой.
Ты слишком щедро одарён судьбой,
Чтоб совершенство умерло с тобой.
Человека обычно любят тем больше, чем более низкие требования он предъявляет к уму и к душе других, притом серьёзно, а не из лицемерия, и не силу той снисходительности, какая вытекает из презрения.
Человек — это то, что мы о нём помним. Его жизнь в конечном счёте сводится к пёстрому узору чьих-то воспоминаний. С его смертью узор выцветает, и остаются разрозненные фрагменты. Осколки или, если угодно, фотоснимки. И на них его невыносимый смех, его невыносимые улыбки. Невыносимые, потому что они одномерны. Мне ли этого не знать, — ведь я сын фотографа. И я могу зайти ещё дальше, допустив связь между фотографированием и сочинением стихов, поскольку снимки и тексты видятся мне чёрно-белыми. И поскольку сочинение и есть фиксирование. И всё же можно притвориться, что восприятие заходит дальше обратной, белой стороны снимка. А ещё, когда понимаешь, до какой степени чужая жизнь — заложница твоей памяти, хочется отпрянуть от оскаленной пасти прошедшего времени.
Вы в самом деле думаете, что только слабые люди поддаются соблазну? Уверяю вас, есть такие страшные соблазны, что для того, чтобы им поддаться, нужна сила, сила и мужество.
Чаще всего выход там, где был вход.
Моя душа – в моих песнях. А живу я надеждой на лучшее время.
В комнате стояло трое: он, она и у него!