Поистине, каждое дитя — в определённой мере гений...
Поистине, каждое дитя — в определённой мере гений, и каждый гений — в определённой мере дитя.
Поистине, каждое дитя — в определённой мере гений, и каждый гений — в определённой мере дитя.
Ты при всех на меня накликаешь позор:
Я безбожник, я пьяница, чуть ли не вор!
Я готов согласиться с твоими словами...
Но достоин ли ты выносить приговор?
В конце концов, среди концов, найдёшь конец ты наконец.
Мы дни за днями шепчем: «Завтра, завтра».
Так тихими шагами жизнь ползёт
К последней недописанной странице.
Оказывается, что все «вчера»
Нам сзади освещали путь к могиле.
Конец, конец, огарок догорел!
Жизнь — только тень, она — актёр на сцене.
Сыграл свой час, побегал, пошумел —
И был таков. Жизнь — сказка в пересказе
Глупца. Она полна трескучих слов
И ничего не значит.
Реки служат судам,
Травы служат стадам,
Рельсы — гулким колёсам вагонным.
Птицы служат садам,
Маяки — морякам,
Звёзды служат влюблённым.
Льют созвездья на землю таинственный свет,
Но ни трасс, ни путей к ним космических нет,
К ним, всегда добела раскалённым.
Космодром для ракет —
Лишь прохлада планет.
Звёзды ж светят одним влюблённым.
Говорят, что влюблённый — это чудак.
Внешне, может, и так, но по сути не так.
Просто он изнутри озарённый.
Не косись на него с недоверьем, профком,
Кто рекорды даёт и живёт с огоньком?
Да, конечно же, он, влюблённый!
Кто влюблён — тот не ищет покойных путей,
Рвётся к ветру и к звёздам с любимой своей,
Всей земной красотой окрылённый.
«Жить с романтикой!» — это влюблённых закон,
Ну а кто не романтик, то попросту он
Вообще никакой не влюблённый.
Майский вечер затих в синеве тополей,
И гирлянды мигающих дальних огней
Над широким зажглись небосклоном.
Это так хорошо, что составы бегут,
Что на свете есть счастье, что птицы поют
И что звёзды горят влюблённым!..
Счастье — не какой-то божий дар, а достижение, какого человек добивается своей внутренней плодотворностью.
Если женщина хорошо обута, значит она хорошо одета.
Любил я книги, выпивку и женщин.
И большего у Бога не просил.
Теперь азарт мой возрастом уменьшен.
Теперь уже на книги нету сил.
Я всюду ищу любви — и нахожу несметное количество её в сердцах людей. Но когда я пытаюсь вымолить её, эта ужасная застенчивость сковывает меня, и я стою немой... или хуже, чем немой, говорю бессмысленные вещи, глупую ложь. И я вижу, как нежность, о которой я тоскую, расточают собакам, кошкам, потому что они просто подходят и просят.
Взгляни же: я жил во Вселенной.
Но выгод не ведал мирских.
Я мучился жизнью мгновенной,
Но благ не познал никаких.
Горел я, как светоч веселья.
Погас, не оставив следа.
Разбился, как чаша похмелья,
В ничто обратясь навсегда.
Что может краткое свиданье
Мне в утешенье принести,
Час неизбежный расставанья
Настал, и я сказал: прости.
И стих безумный, стих прощальный
В альбом твой бросил для тебя,
Как след единственный, печальный,
Который здесь оставлю я.
Близким друзьям, которые её посещали, Раневская иногда предлагала посмотреть на картину, которую она нарисовала. И показывала чистый лист.
— И что же здесь изображено? — интересуются зрители.
— Разве вы не видите? Это же переход евреев через Красное море.
— И где же здесь море?
— Оно уже позади.
— А где евреи?
— Они уже перешли через море.
— Где же тогда египтяне?
— А вот они-то скоро появятся! Ждите!
Живя в загадочной отчизне,
Из ночи в день десятки лет
Мы пьём за русский образ жизни,
Где образ есть, а жизни нет.
Муж и жена любили гостей, потому что без гостей ссорились.
Так уж устроены мужчины: могут устоять против самых умных доводов и не устоять перед одним-единственным взглядом.
Всякая грубость потрясает не только своей жестокостью, но и бессмысленностью.