Никто не может видеть выше себя. Человек может видеть...
Никто не может видеть выше себя. Человек может видеть в другом лишь столько, скольким он сам обладает, и понять другого он может лишь соразмерно с собственным умом.
Никто не может видеть выше себя. Человек может видеть в другом лишь столько, скольким он сам обладает, и понять другого он может лишь соразмерно с собственным умом.
Тот, кто не научился жить, довольствуясь малым, всегда будет рабом.
Способность быть в Одиночестве — это способность Любить. Это правда Бытия. Только те люди, которые способны быть наедине с «Собой», могут любить, делиться, проникать в самую глубинную Сущность «другого», не присваивая «другого», не становясь зависимым от «другого», не превращая «другого» в вещь, не попадая в зависимость от «другого». Они представляют друг другу абсолютную Свободу, потому что знают, что если «другой» покинет их, они будут также счастливы, как и сейчас. Другой Человек не может отнять их Счастье, потому что оно не даётся другим Человеком...
...Тогда почему они хотят быть вместе? Потому что в них столько Радости, что они хотят излить её! Они рады делиться! Это уже не потребность...
Дурак может быть глух, может быть слеп, но он не может быть нем.
Эгоисты всех больше жалуются на эгоизм других, потому что всего больше от него страдают.
И нет конца? Да нет, в конце концов — конец.
Между «есть бог» и «нет бога» лежит громадное поле, которое проходит с большим трудом истинный мудрец.
Человек должен научиться подчиняться самому себе и повиноваться своим решениям.
Я всегда могу возвыситься над оскорбившими меня, простив их.
Наше поколение любило бесплатно и считало в уме.
Единственный человек на земле, которого мы в силах изменить, это мы сами.
Ночевала тучка золотая
На груди утёса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;
Но остался влажный след в морщине
Старого утёса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
Любовь следует измерять не так, как измеряют её молодые, то есть по силе страсти, но по её верности и прочности.
Мир есть не отсутствие войны, но добродетель, проистекающая из твёрдости духа.
Однообразные мелькают
Всё с той же болью дни мои,
Как будто розы опадают
И умирают соловьи.
Но и она печальна тоже,
Мне приказавшая любовь,
И под её атласной кожей
Бежит отравленная кровь.
И если я живу на свете,
То лишь из-за одной мечты:
Мы оба, как слепые дети,
Пойдём на горные хребты,
Туда, где бродят только козы,
В мир самых белых облаков,
Искать увянувшие розы
И слушать мёртвых соловьёв.
Опять стою, понурив плечи,
Не отводя застывших глаз:
Как вкус у смерти безупречен
В отборе лучших среди нас.