Если я скрою свою тайну, она — моя пленница...
Если я скрою свою тайну, она — моя пленница; если я её выпущу, я — её пленник.
Если я скрою свою тайну, она — моя пленница; если я её выпущу, я — её пленник.
Кого когда-то называли люди
Царём в насмешку, Богом в самом деле,
Кто был убит — и чьё орудье пытки
Согрето теплотой моей груди...
Вкусили смерть свидетели Христовы,
И сплетницы-старухи, и солдаты,
И прокуратор Рима — все прошли.
Там, где когда-то возвышалась арка,
Где море билось, где чернел утёс, —
Их выпили в вине, вдохнули с пылью жаркой
И с запахом бессмертных роз.
Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор — к смерти всё готово.
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней — царственное слово.
У женщин нет друзей. Их либо любят, либо нет!
Я — выкидыш Станиславского!
Мы видим реальный мир таким, каким воспитаны его воспринимать.
Если главная цель в жизни не количество прожитых лет, а честь и достоинство, то какая разница, когда умирать?
Гниющие лилии пахнут намного хуже, чем сорняки.
Надменный и упрямый делает всё по-своему, не слушает ничьих советов и скоро становится жертвой своих заблуждений.
Почти все порядочные женщины — это спрятанные сокровища, которых никто не нашёл только потому, что никто не искал.
Сижу за решёткой в темнице сырой.
Вскормленный в неволе орёл молодой,
Мой грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую пищу клюёт под окном,
Клюёт, и бросает, и смотрит в окно,
Как будто со мною задумал одно.
Зовёт меня взглядом и криком своим
И вымолвить хочет: «Давай улетим!
Мы вольные птицы; пора, брат, пора!
Туда, где за тучей белеет гора,
Туда, где синеют морские края,
Туда, где гуляем лишь ветер... да я!...»
Если человек твёрд, решителен, прост и несловоохотлив, то он уже близок к человечности.