Ты зависть не заставишь примириться...
Ты зависть не заставишь примириться,
Так можешь всласть над нею поглумиться.
Успех твой отравляет ей житьё,
Потешься же над муками её.
Ты зависть не заставишь примириться,
Так можешь всласть над нею поглумиться.
Успех твой отравляет ей житьё,
Потешься же над муками её.
Я ищу. Я делаю из себя человека.
Укрепляй в себе чувство довольства своей судьбою: с этим оружием ты непобедим.
С этой жизнью короткою, равною вздоху,
Обращайся, как с данной тебе напрокат.
Безусловно Любить могут только те, чья потребность быть любимым исчезла.
Как нужна для жемчужины полная тьма —
Так страданья нужны для души и ума.
Ты лишился всего, и душа опустела? —
Эта чаша наполнится снова сама!
Каждый человек — творческое явление того, что происходит, движущая сила с уникальным движением.
Мир
опять
цветами оброс,
у мира
весенний вид.
И вновь
встаёт
нерешённый вопрос —
о женщинах
и о любви.
У каждого человека под покровом тайны, как под покровом ночи, проходит его настоящая, самая интересная жизнь. Каждое личное существование держится на тайне, и, быть может, отчасти поэтому культурный человек так нервно хлопочет о том, чтобы уважалась личная тайна.
Велика радость любви, но страдания так велики, что лучше не любить вовсе.
Не спешите предлагать женщине руку и сердце. А вдруг возьмёт?! А потом будет вас же пилить: «Какой ты безрукий!», «Какой ты бессердечный!»
О, крылья бледные химеры,
На грубом золоте песка,
И паруса трилистник серый,
Распятый, как моя тоска!
Жениться интересно только по любви; жениться же на девушке только потому, что она симпатична, это всё равно, что купить себе на базаре ненужную вещь только потому, что она хороша.
Волосы за висок
между пальцев бегут,
как волны, наискосок,
и не видно губ,
оставшихся на берегу,
лица, сомкнутых глаз,
замерших на бегу
против теченья. Раз-
розненный мир черт
нечем соединить.
Ночь напролёт след,
путеводную нить
ищут язык, взор,
подобно борзой,
упираясь в простор,
рассечённый слезой.
Вверх по теченью, вниз —
я. Сомкнутых век
не раскрыв, обернись:
там, по теченью вверх,
что (не труди глаза)
там у твоей реки?
Не то же ли там, что за устьем моей руки?
Мир пятерни. Срез
ночи. И мир ресниц.
Тот и другой без
обозримых границ.
И наши с тобой слова,
помыслы и дела
бесконечны, как два
ангельские крыла.