Библиотека является единственной надеждой и неуничтожимой...
Библиотека является единственной надеждой и неуничтожимой памятью человеческого рода.
Библиотека является единственной надеждой и неуничтожимой памятью человеческого рода.
Материнская любовь — прежде всего дар. Но дарует она, чтобы довести ребёнка до той черты, после которой он в этом даре нуждаться не будет. Мы кормим детей, чтобы они со временем сами научились есть; мы учим их, чтобы они выучились, чему нужно. Эта любовь работает против себя самой. Цель наша — стать ненужными. «Я больше им не нужна» — награда для матери, признание хорошо выполненного дела.
Живи так, чтобы люди, столкнувшись с тобой, улыбнулись, а, общаясь с тобой, стали чуточку счастливей.
Я спорю искренне и честно,
Я чистой истины посредник,
И мне совсем не интересно,
Что говорит мой собеседник.
Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?
В чём нашей жизни смысл? — Он нам непостижим.
Как много разных душ под колесом фатальным
Сгорает в пепел, в прах. А где, скажите, дым?
Каким смелым и самоуверенным становится тот, кто обретает убеждённость, что его любят.
Мы, женщины больших городов, стали слишком мужчинами. Отучили себя от желания довериться противоположному полу, показать слабость, которая есть в нас по природе, как бы мы не спорили с этим. Боимся признаться себе, как порою нам хочется обнять кого-то и уткнуться носом в щёку. Жизнь ведь прекрасна, когда чьей-то щеке нужен твой нос.
Единственным критерием для жизни является блаженство. Если вы не чувствуете, что жизнь — это блаженство, тогда знайте, что вы идёте в неправильном направлении.
— Фаина Георгиевна, Вы опять захворали? А какая у Вас температура?
— Нормальная, комнатная, плюс восемнадцать градусов.
Если человек долго поднимался по чужой лестнице, то, прежде чем найти свою, ему нужно спуститься.
Зима лето пугает, да всё равно тает.
Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного мёда,
Как нам велели пчёлы Персефоны.
Не отвязать неприкрепленной лодки,
Не услыхать в меха обутой тени,
Не превозмочь в дремучей жизни страха.
Нам остаются только поцелуи,
Мохнатые, как маленькие пчёлы,
Что умирают, вылетев из улья.
Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,
Их родина — дремучий лес Тайгета,
Их пища — время, медуница, мята.
Возьми ж на радость дикий мой подарок,
Невзрачное сухое ожерелье
Из мёртвых пчёл, мёд превративших в солнце.
Жизнь сама по себе — это чистый холст; она становится тем, что вы нарисуете на нём. В этой свободе — ваше величие. Это один из величайших даров. Вы должны сами создать себя, быть самосозидающими. Запомните: ответственны вы — только вы, и никто другой.
Есть книги, из которых можно узнать обо всём и ничего не понять.
Сколь пылки разговоры о Голгофе
За рюмкой коньяка и чашкой кофе.
Старшее поколение всегда ругает молодёжь:
— Она, мол, совершенно испортилась, стала легкомысленной, не уважает старших, без царя в голове, только о забавах и думает...
Услышав такой стариковский разговор, Раневская сказала со вздохом:
— Самое ужасное в молодёжи то, что мы сами уже не принадлежим к ней и не можем делать все эти глупости...