Пока я не любил, я… тоже отлично знал, что такое любовь...
Пока я не любил, я… тоже отлично знал, что такое любовь.
Пока я не любил, я… тоже отлично знал, что такое любовь.
Октябрь, октябрь, и колотье в боку,
и самое несносное, наверно,
вдруг умереть на левом берегу
реки, среди которой ежедневно
искал и находил кричащих птиц,
и сызнова по набережным бледным
вдоль улочек и выцветших больниц
ты проносился, вздрагивал и медлил.
Октябрь, октябрь. Пойти недалеко
и одинокость выдать за свободу.
Октябрь, октябрь, на родине легко
и без любви прожить четыре года,
цепляться рукавом за каждый куст,
в пустом саду оказываться лишним
и это описанье правды чувств
опять считать занятием невысшим.
Американские самолёты и русские ракеты созданы друг для друга!
Увы, земной недолог путь,
И всё ж во власти человека —
Великое творя, шагнуть
За рамки собственного века.
Как ни крути, женщина в жизни мужчины бывает только одна, все остальные — это её тени...
Одиночество — это не тогда, когда вы ночью просыпаетесь от собственного завывания, хотя это тоже одиночество. Одиночество — это не тогда, когда вы возвращаетесь домой и всё лежит, как было брошено год назад, хотя это тоже одиночество. Одиночество — это не телевизор, приёмник и чайник, включённые одновременно для ощущения жизни и чьих-то голосов, хотя это тоже одиночество. Это даже не раскладушка у знакомых, суп у друзей... Это поправимо, хотя и безнадёжно. Настоящее одиночество, когда вы всю ночь говорите сами с собой — и вас не понимают.
Любовь умеет идти в неизвестность. Любовь умеет отбрасывать все гарантии. Любовь умеет бросаться в незнакомое и неизведанное. Любовь — это храбрость. Доверяй любви.
Ничего нельзя сказать настолько правильно, чтобы сказанное нельзя было исказить дурным толкованием.
Секрет не в уменье держать себя хорошо или плохо или вообще как бы то ни было, а в уменье держать себя со всеми одинаково. Короче говоря, поступать так, будто ты на небе, где нет пассажиров третьего класса и все бессмертные души равны между собой.
Ум, не имеющий никакой определённой цели, теряется; быть везде — значит быть нигде.
Боже мой, как все эти люди страдают от умствования, как они встревожены покоем и наслаждением, которое даёт им жизнь, как они неусидчивы, непостоянны, тревожны; зато сама жизнь такая же, как и была, не меняется и остаётся прежней, следуя своим собственным законам.