Писатели, которых мы называем вечными или просто хорошими и которые пьянят нас, имеют один общий и весьма важный признак: они куда-то идут и Вас зовут туда же... Лучшие из них реальны и пишут жизнь такою, какая она есть, но оттого, что каждая строка пропитана, как соком, сознанием цели, Вы, кроме жизни, какая есть, чувствуете ещё ту жизнь, какая должна быть, и это пленяет Вас.
Если хочешь стать оптимистом и понять жизнь, то перестань верить тому, что говорят и пишут, а наблюдай и вникай.
Я думаю, что если бы мне прожить ещё 40 лет и во все эти сорок лет читать, читать и читать и учиться писать талантливо, т. е. коротко, то через 40 лет я выпалил бы во всех вас из такой большой пушки, что задрожали бы небеса.
Нет ничего лучше воспоминаний. Да и ничего хуже тоже нет.
Когда вам покажется, что цель недостижима, не изменяйте цель — изменяйте свой план действий.
Когда любишь, то такое богатство открываешь в себе, столько нежности, ласковости, даже не верится, что так умеешь любить.
Посмотришь на иное поэтическое созданье: кисея, эфир, полубогиня, миллион восторгов, а заглянешь в душу — обыкновеннейший крокодил!
В семейной жизни самый важный винт — это любовь, половое влечение, едина плоть, всё же остальное — ненадёжно и скучно, как бы умно мы ни рассчитывали.
Ценность книги определяется не тем, сколько человек её прочтёт. У величайших книг мало читателей, потому что их чтение требует усилия. Но именно из-за этого усилия и рождается эстетический эффект. Литературный фастфуд никогда не подарит тебе ничего подобного.
Высокие цели, хотя бы невыполненные, дороже нам низких целей, хотя бы и достигнутых.
Не выдавай краденого за своё, не печатай одного и того же в двух изданиях зараз, не выдавай себя за Курочкина и Курочкина за себя, иностранное не называй оригинальным и т. д.
Один идёт прямым путём,
Другой идёт по кругу
И ждёт возврата в отчий дом,
Ждёт прежнюю подругу.
А я иду — за мной беда,
Не прямо и не косо,
А в никуда и в никогда,
Как поезда с откоса.
Трудности возрастают по мере приближения к цели. Но пусть каждый совершает свой путь подобно звёздам спокойно, не торопясь, но беспрерывно стремясь к намеченной цели.
Когда мне говорят о художественном и антихудожественном, о том, что сценично или не сценично, о тенденции, реализме и т. п., я теряюсь, нерешительно поддакиваю и отвечаю банальными полуистинами, которые не стоят и гроша медного. Все произведения я делю на два сорта: те, которые мне нравятся, и те, которые мне не нравятся. Другого критериума у меня нет, а если Вы спросите, почему мне нравится Шекспир и не нравится Златовратский, то я не сумею ответить. Быть может, со временем, когда поумнею, я приобрету критерий, но пока все разговоры о «художественности» меня только утомляют и кажутся мне продолжением всё тех же схоластических бесед, которыми люди утомляли себя в средние века.
Почитай поэзию — доброй умной старушкою, к которой можно иногда зайти, чтоб забыть на минуту сплетни, газеты и хлопоты жизни, повеселиться её милым болтаньем и сказками; но влюбиться в неё — безрассудно.
Почувствовав неправою себя,
Она вскипела бурно и спесиво,
Пошла шуметь, мне нервы теребя,
И через час, всё светлое губя,
Мы с ней дошли едва ль не до разрыва.
И было столько недостойных слов,
Тяжеловесных, будто носороги,
Что я воскликнул: — Это не любовь! —
И зашагал сурово по дороге.
Иду, решая: нужен иль не нужен?
А сам в окрестной красоте тону:
За рощей вечер, отходя ко сну,
Готовит свой неторопливый ужин.
Как одинокий, старый холостяк,
Быть может зло познавший от подруги,
Присев на холм, небрежно, кое-как
Он расставляет блюда по округе:
Река в кустах сверкнула, как селёдка,
В бокал пруда налит вишнёвый сок,
И, как «глазунья», солнечный желток
Пылает на небесной сковородке.
И я спросил у вечера: — Скажи,
Как поступить мне с милою моею?
— А ты её изменой накажи! —
Ответил вечер, хмуро багровея.
И вот, когда любимая заплачет,
Обидных слёз не в силах удержать,
Увидишь сам тогда, что это значит, —
Изменой злою женщину терзать!
Иду вперёд, не успокоив душу,
А мимо мчится, развивая прыть,
Гуляка ветер. Я кричу: — Послушай!
Скажи мне, друг, как с милой поступить?
Ты всюду был, ты знаешь всё на свете,
Не то что я — скромняга-человек!
— А ты её надуй! — ответил ветер. —
Да похитрей, чтоб помнила весь век!
И вот, когда любимая заплачет,
Тоскливых слёз не в силах удержать,
Тогда увидишь сам, что это значит, —
Обманным словом женщину терзать!
Вдали, серьгами царственно качая,
Как в пламени, рябина у реки.
— Красавица! — сказал я. — Помоги!
Как поступить мне с милою, не знаю!
В ответ рябина словно просияла:
— А ты её возьми и обними!
И зла не поминай! — она сказала. —
Ведь женщина есть женщина. Пойми!
Не спорь, не говори, что обижаешься,
А руки ей на плечи положи
И поцелуй... И ласково скажи...
А что сказать — и сам ты догадаешься!
И вот, когда любимая заплачет,
Счастливых слёз не в силах удержать,
Тогда узнаешь сам, что это значит, —
С любовью слово женщине сказать!
Мудрая женщина старается изменять внешность, а не мужа.
«Что ты видишь во взоре моём,
В этом бледно-мерцающем взоре?»
«Я в нём вижу глубокое море
С потонувшим большим кораблём».
Любви моей не опошляй согласьем.
Шепчет: «Я не пожалею
Даже то, что так люблю, —
Или будь совсем моею,
Или я тебя убью».
Стрельба из лука учит нас, как надо искать истину. Когда стрелок промахивается, он не винит других, а ищет вину в самом себе.
Гармония — есть смешение и сочетание противоположностей.
Мне казалось, что женщина не должна говорить мужчине, что любит его. Об этом пусть говорят её сияющие, счастливые глаза. Они красноречивее всяких слов.
Кто собой доволен, тот застрахован от простуды. Разве простудилась хоть раз в жизни женщина, которая знала, что она хорошо одета? Даже в том случае, когда она была полуодета.
Нервно думая о будущем, люди забывают о настоящем, так что не живут ни в настоящем, ни ради будущего. Они живут так, как будто никогда не умрут, а когда умирают, понимают, что никогда и не жили.
