Общее несчастье связывает всех...
Общее несчастье связывает всех.
Общее несчастье связывает всех.
Не знает тот, кто клевету плетёт,
Что клевета потом его убьёт.
Мне летние просто невнятны улыбки,
И тайны в зиме не найду,
Но я наблюдала почти без ошибки
Три осени в каждом году.
И первая — праздничный беспорядок
Вчерашнему лету назло,
И листья летят, словно клочья тетрадок,
И запах дымка так ладанно-сладок,
Всё влажно, пестро и светло.
И первыми в танец вступают берёзы,
Накинув сквозной убор,
Стряхнув второпях мимолётные слёзы
На соседку через забор.
Но эта бывает — чуть начата повесть.
Секунда, минута — и вот
Приходит вторая, бесстрастна, как совесть,
Мрачна, как воздушный налёт.
И в волнах холодных его фимиама
Сокрыта высокая твердь,
Но ветер рванул, распахнулось — и прямо
Всем стало понятно: кончается драма,
И это не третья осень, а смерть.
Все кажутся сразу бледнее и старше,
Разграблен летний уют,
И труб золотых отдалённые марши
В пахучем тумане плывут...
Написанная мысль меньше давит, хотя иная — как раковая опухоль: выразишь, вырежешь, и опять нарастает хуже прежнего.
Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он — до времени не превратился в ад.
Каким бы ты ни был, ты имеешь право быть таким, какой ты есть.
Научись слушать, и ты сможешь извлечь пользу даже из тех, кто говорит плохо.
Не отдавай меня без боя! Не отдавай меня ночи, фонарям, мостам, прохожим, всему, всем. Я тебе буду верна. Потому что я никого другого не хочу, не могу (не захочу, не смогу). Потому что то мне дать, что ты мне дал, мне никто не даст, а меньшего я не хочу. Потому что ты один такой.
Нет ничего более полезного для нервов, чем побывать там, где никогда не был.
Я прекрасно знаю, что такое время, пока не думаю об этом. Но стоит задуматься — и вот я уже не знаю, что такое время!

В суде. 90-летнему Рабиновичу дают 20 лет и предоставляют последнее слово. Рабинович:
— Во-первых, спасибо за доверие...

Искусство — божественная игра. Эти два элемента — божественность и игра — равноценны.
Состояние корабля знает капитан, но трюмные крысы знают больше.
Чаще всего выход там, где был вход.