Старая штука смерть, а каждому внове...
Старая штука смерть, а каждому внове.
Старая штука смерть, а каждому внове.
Мы ничего не раздаём с такой щедростью, как советы.
Ногами человек должен врасти в землю своей родины, но глаза его пусть обозревают весь мир.
Чтоб ценили вас, и это так,
Сами цену впредь себе вы знайте.
Будьте горделивы. Не меняйте
Золота на первый же медяк!
Богатство подобно солёной воде: чем больше её пьёшь, тем сильнее жажда.
Слёзы — это немая речь.
По совести скажи: кого ты любишь?
Ты знаешь, любят многие тебя.
Но так беспечно молодость ты губишь,
Что ясно всем — живёшь ты, не любя.
Никто не любит сидеть по уши в дерьме, а цветы — тем более, вот и растут.
Лучшее, что можно сделать с хорошим советом, это пропустить его мимо ушей. Он никогда не бывает полезен никому, кроме того, кто его дал.
Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса.
Лучший способ заставить ребёнка что-либо сделать — запретить ему это делать.
Весы качнулись. Молвить не греша,
ты спятила от жадности, Параша.
Такое что-то на душу, спеша
разбогатеть, взяла из ералаша,
что тотчас поплыла моя душа
наверх, как незагруженная чаша.
Отшельник без вещей и с багажом
пушинка и по форме и по смыслу,
коль двое на постель да нагишом
взойдут, скроив физиономью кислу;
и, хоть живёшь ты выше этажом,
неможно не задраться коромыслу.
Параша, равновесию вредит
не только ненормальный аппетит,
но самое стремленье к равновесью,
что видно и в стараниях блудниц,
в запорах, и в стирании границ
намеренном меж городом и весью.
Параша, ты отныне далека.
Возносит тяготение к прелюбам.
И так как мне мешают облака,
рукой дындып сложимши перед клювом,
не покажу вам с другом кулака
и ангелов своих не покажу вам.
Прощай, Параша! Выключив часы
здесь наверху, как истинный сиделец
я забываю все твои красы,
которым я отныне не владелец,
и зрю вблизи полнощные Весы,
под коими родился наш младенец.
Если ты любишь что-то — отпусти. Если оно твоё — оно вернётся.
Никого так ловко не обманываем мы и не обходим лестью, как самих себя.
Час в добре пробудешь — всё горе забудешь.