Доброта и ум — свойства старости. В двадцать лет женщине...
Доброта и ум — свойства старости. В двадцать лет женщине куда интересней быть бессердечной и легкомысленной.
Доброта и ум — свойства старости. В двадцать лет женщине куда интересней быть бессердечной и легкомысленной.
Классический балет есть замок красоты,
чьи нежные жильцы от прозы дней суровой
пиликающей ямой оркестровой
отделены. И задраны мосты.
Ещё вчера, — как снимок дилетанта, —
Осенний день расплывчат был и слеп,
А нынче скрупулёзно и детально
Его дорисовал внезапный снег.
Ещё вчера проступки цвета сажи
И прегрешений серые мазки
Казались органичными в пейзаже
Чумазой и расхристанной Москвы.
А нынче смотрим в окна с изумленьем —
Весь мир присыпан белым на вершок!..
И кажется чернейшим преступленьем
Вчерашний незатейливый грешок.
Белым-бело!.. И в этом белом гимне
Приходит к нам, болезненно остра,
Необходимость тут же стать другими,
Уже совсем не теми, что вчера.
Как будто Бог, устав от наших каверз,
От слёз и драк, от кляуз и нытья, —
Возвёл отныне снег, крахмал и кафель
В разряд святых условий бытия.
И кончились бои, и дрязги стихли,
И тишина везде вошла в закон,
Как результат большой воскресной стирки
Одежд, религий, судеб и знамён…
Тот, кто красиво говорит и обладает привлекательной наружностью, редко бывает истинно человечен.
Нет ничего более изобретательного и более упорядоченного, чем природа.
Душа всегда молода, она никогда не стареет. Почему? Потому что душа — вне времени.
То время года видишь ты во мне,
Когда из листьев редко где какой,
Дрожа, желтеет в веток голизне,
А птичий свист везде сменил покой.
Во мне ты видишь бледный край небес,
Где от заката памятка одна,
И, постепенно взявши перевес,
Их опечатывает темнота.
Во мне ты видишь то сгоранье пня,
Когда зола, что пламенем была,
Становится могилою огня,
А то, что грело, изошло дотла.
И, это видя, помни: нет цены
Свиданьям, дни которых сочтены.
Орфографические ошибки в письме — как клоп на белой блузке.
Состояние, когда никаких причин нет, но вы ощущаете полноту жизни, полноту сознания, и есть душа.
Самый благородный из известных людям видов страха — страх за судьбу другого.
Давать советы станет
Лишь тот, кто не изведал горя.
Попался сам, так поглядишь, куда
Девались в нём и разум, и терпенье!
Остановиться на каком-нибудь конкретном напитке было трудно. Ассортимент был большой, но какой-то второсортный, как на выборах.
Хочешь большого и чистого — помой слона.
После общения с некоторыми людьми у меня появляется ярко выраженный комплекс полноценности.