Горе может, конечно, душа таить...
Горе может, конечно, душа таить, но тайного счастья она не переносит.
Горе может, конечно, душа таить, но тайного счастья она не переносит.
Душа, украшенная даром Бога,
До смертного предела,
С тех пор как узы ощутила тела,
Таиться не вольна.
Она нежна, стыдлива и несмела
У юности порога;
Прекрасная, она взирает строго,
Гармонии полна.
Созрев, она умеренна, сильна,
Полна любви и в нравах куртуазна,
Верна, как меч, висящий у бедра;
А в старости — щедра
Предвиденьем, и мудростию властна,
И, радуясь, согласна
О благе общем рассуждать бесстрастно.
Достигнув дряхлости, она стремится
С Всевышним примириться,
Как надлежит, близ смертного одра,
Благословив былые времена.
Ад — это другие люди.
Пушок над губками возлюбленной твоей
Не портит красоты, а помогает ей.
Припомни, как весной мы садом любовались:
Цветы и там милы, но в зелени — милей.
Каждый мужчина имеет какие-нибудь достоинства, только нужно ему на них указать.
Всё это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно.
В минуту жизни трудную,
Теснится ль в сердце грусть,
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучьи слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко...
В любимом человеке надо находить себя, а не терять себя в нём.
Конец войны увидят лишь мёртвые.
Место клизмы изменить нельзя.
Охал дядя, на чужие деньги глядя.