Горе может, конечно, душа таить...
Горе может, конечно, душа таить, но тайного счастья она не переносит.
Горе может, конечно, душа таить, но тайного счастья она не переносит.
Жизнь бывает почти пройдена, прежде чем мы поймём, что это такое.
И сердце то уже не отзовётся
На голос мой, ликуя и скорбя.
Всё кончено... И песнь моя несётся
В глухую ночь, где больше нет тебя.
По ночам все комнаты черны,
Каждый голос тёмен. По ночам
Все красавицы земной страны
Одинаково — невинно — неверны.
И ведут друг с другом разговоры
По ночам красавицы и воры.
Мимо дома своего пойдёшь —
И не тот уж дом твой по ночам!
И сосед твой — странно-непохож,
И за каждою спиною — нож,
И шатаются в бессильном гневе
Чёрные огромные деревья.
Ох, узка подземная кровать
По ночам, по чёрным, по ночам!
Ох, боюсь, что буду я вставать,
И шептать, и в губы целовать...
— Помолитесь, дорогие дети, —
За меня в час первый и в час третий.
Когда государство управляется согласно с разумом, постыдны бедность и нужда; когда государство не управляется согласно с разумом, то постыдны богатства и почести.
Если вы говорите только правду, вам не нужно ни о чём помнить.
Ты можешь молиться ангелам, и они услышат, но лучший способ вызвать их, сказали мне, это смех. Ангелы отзываются на радость, потому что это то, из чего они сделаны. Фактически, когда человеческие умы затуманены гневом и ненавистью, ни один ангел не может дотянуться до них.
Там, где нужна суровость, — мягкость неуместна. Мягкостью не сделаешь врага другом, а только увеличишь его притязания.
Смотреть на что-то — далеко не то же самое, что и видеть. Не видишь ничего, пока не научишься видеть красоту.
Разбегаемся все. Только смерть нас одна собирает.
Жизнь тела есть зло и ложь. И потому уничтожение этой жизни тела есть благо, и мы должны желать его.