Одни копят, словно должны жить вечно, другие тратят, словно тотчас умрут...
Одни копят, словно должны жить вечно, другие тратят, словно тотчас умрут.
Одни копят, словно должны жить вечно, другие тратят, словно тотчас умрут.
Мы должны быть рабами закона, чтобы стать свободными.
Есть люди определённой эпохи и есть эпохи, воплощающиеся в людях.
Чем больше человек проявляет любви, тем больше люди любят его. А чем больше его любят, тем легче ему любить других.
Когда человеку лежать на одном боку неудобно — он перевёртывается на другой, а когда ему жить неудобно — он только жалуется. А ты сделай усилие: перевернись!
Живи игрой, в игру играя,
Сменяй игру другой игрой,
Бывает молодость вторая,
Но нету зрелости второй.
Дорогу осилит идущий.
Где скрыта душа, постигаешь невольно,
А с возрастом только ясней,
Поскольку душа — это место, где больно
От жизни и мыслей о ней.
— Документы на стол! — закричал Штирлиц и врезал Мюллеру в ухо. — Кстати, Мюллер, не найдётся ли у Вас канцелярских скрепок?
Голос за кадром: Штирлиц знал, что лучше всего запоминается последняя фраза, и если Мюллера спросят, зачем приходил Штирлиц, тот ответит: «За канцелярскими скрепками».
Соперница, а я к тебе приду
Когда-нибудь, такою ночью лунной,
Когда лягушки воют на пруду
И женщины от жалости безумны.
И, умиляясь на биенье век
И на ревнивые твои ресницы,
Скажу тебе, что я — не человек,
А только сон, который только снится.
И я скажу: — Утешь меня, утешь,
Мне кто-то в сердце забивает гвозди!
И я скажу тебе, что ветер — свеж,
Что горячи — над головою — звёзды...
Всё великолепие в моменте, не в вечности.
(Бич дружбы — страсть!) и от любви оков
Подобные свободны отношенья —
Нет лучше друга женщины. Таков
Мой взгляд; но чтоб вполне союз был тесен,
Не надо другу петь любовных песен.
Когда о вас сплетничают — это значит, что вас хватает не только на себя, но и на других. Они заполняют себя вами.
Ложь оскорбительна для слушателя и опошляет в его глазах говорящего.
Всё то безобразно, в чём одна часть безмерно разрастается и преобладает над другими, в чём нет единства и цельности и, наконец, в чём нет свободного разнообразия.