Целое — то, что имеет начало, середину и конец...
Целое — то, что имеет начало, середину и конец.
Целое — то, что имеет начало, середину и конец.
С красавицей налаживая связь,
вдоль стен тюрьмы, где отсидел три года,
лететь в такси, разбрызгивая грязь,
с бутылкой в сетке — вот она, свобода!
Щекочет ноздри невский ветерок.
Судьба родных сознания не гложет.
Ах! только соотечественник может
постичь очарованье этих строк!..
Кто не умеет переносить страдания, тот обречен на многие страдания.
Тоска — это желание или влечение к обладанию какой-либо вещью, поддерживаемое памятью об этой вещи и вместе с тем ограничиваемое памятью о других вещах, исключающих существование желаемой вещи.
Дружба такая же редкость, как любовь, а знакомых мне не надо.
Люди не умеют жить. Их этому не учат.
Строить правильно отношения труднее всего с женщинами и низкими людьми. Если приблизишь их к себе — они станут развязанными, если удалишь от себя — возненавидят.
А смерти бояться не надо, и слова этого бояться не надо. В жизни есть много такого, что гораздо страшнее, чем смерть. Вся грязь, вся мерзость происходят от боязни смерти. А эти интеллигентские штучки, что умирает кто-то другой, плохой, а не мы, — надо бросить. Именно мы погибаем, мы умираем, а никто другой.
Если теряешь интерес ко всему, то теряешь и память.
Заговори, чтобы я тебя увидел.
Кто со всеми согласен, с тем не согласен никто.
Горжусь, что в мировом переполохе,
В метаниях от буйности к тоске —
Сознание свихнувшейся эпохи
Безумствует на русском языке.
Поспешишь — людей насмешишь.
Засыпет снег дороги,
Завалит скаты крыш.
Пойду размять я ноги:
За дверью ты стоишь.
Одна, в пальто осеннем,
Без шляпы, без калош,
Ты борешься с волненьем
И мокрый снег жуешь.
Деревья и ограды
Уходят вдаль, во мглу.
Одна средь снегопада
Стоишь ты на углу.
Течет вода с косынки
По рукаву в обшлаг,
И каплями росинки
Сверкают в волосах.
И прядью белокурой
Озарены: лицо,
Косынка, и фигура,
И это пальтецо.
Снег на ресницах влажен,
В твоих глазах тоска,
И весь твой облик слажен
Из одного куска.
Как будто бы железом,
Обмокнутым в сурьму,
Тебя вели нарезом
По сердцу моему.
И в нем навек засело
Смиренье этих черт,
И оттого нет дела,
Что свет жестокосерд.
И оттого двоится
Вся эта ночь в снегу,
И провести границы
Меж нас я не могу.
Но кто мы и откуда,
Когда от всех тех лет
Остались пересуды,
А нас на свете нет?
Зашей себе глаза. Пусть сердце будет глазом.
И этим глазом мир увидишь ты иной.
От самомнения решительным отказом
Ты мненью своему укажешь путь прямой.
Сначала в бездну свалился стул,
потом — упала кровать,
потом — мой стол. Я его столкнул
сам. Не хочу скрывать.
Потом — учебник «Родная речь»,
фото, где вся моя семья.
Потом четыре стены и печь.
Остались пальто и я.
Прощай, дорогая. Сними кольцо,
выпиши вестник мод.
И можешь плюнуть тому в лицо,
кто место моё займёт.