Человеку, который стыдится, присуще желание жить честно...
Человеку, который стыдится, присуще желание жить честно.
Человеку, который стыдится, присуще желание жить честно.
Дружбу не планируют, про любовь не кричат, правду не доказывают.
Я мысли чужие — ценю и люблю,
Но звука держусь одного:
Я собственный внутренний голос ловлю,
И слушаюсь — только его.
Есть сумерки души, несчастья след,
Когда ни мрака в ней, ни света нет.
Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного мёда,
Как нам велели пчёлы Персефоны.
Не отвязать неприкрепленной лодки,
Не услыхать в меха обутой тени,
Не превозмочь в дремучей жизни страха.
Нам остаются только поцелуи,
Мохнатые, как маленькие пчёлы,
Что умирают, вылетев из улья.
Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,
Их родина — дремучий лес Тайгета,
Их пища — время, медуница, мята.
Возьми ж на радость дикий мой подарок,
Невзрачное сухое ожерелье
Из мёртвых пчёл, мёд превративших в солнце.
Когда вы страдаете, вы можете отправиться ко всем чертям: на дискотеку, в ресторан, на свидание со своим парнем или девушкой. Когда вы страдаете, именно этим и надо заниматься. Но когда вы счастливы, здоровы, чувствуете себя хорошо, бодры и веселы, когда всё вокруг благополучно — не тратьте это время на всякие глупости. Это самый подходящий момент для прыжка в высшие состояния, покоя, экстаза и блаженства.
Если шутка прячется за серьёзное — это ирония; если серьёзное за шутку — юмор.
Жизнь — это небольшая прогулка перед вечным сном.
А у дельфина
Взрезано брюхо винтом!
Выстрела в спину
Не ожидает никто.
На батарее
Нету снарядов уже.
Надо быстрее
На вираже!
Парус! Порвали парус!
Каюсь! Каюсь! Каюсь!
Тот прав, кто громче и с большей убедительностью крикнет на другого.
Не надо работать над стихами, надо чтоб стих над тобой (в тебе!) работал.
Друг без друга у нас получается всё
В нашем жизненном трудном споре.
Всё своё у тебя, у меня всё своё,
И улыбки свои, и горе.
Мы премудры: мы выход в конфликтах нашли
И, вчерашнего дня не жалея,
Вдруг решили и новой дорогой пошли,
Ты своею пошла, я — своею.
Всё привольно теперь: и дела, и житьё,
И хорошие люди встречаются.
Друг без друга у нас получается всё,
Только счастья не получается...
Неужели таков наш ничтожный удел:
Быть рабами своих вожделеющих тел?
Ведь ещё ни один из живущих на свете.
Вожделений своих утолить не сумел.
Боюсь, как дьявольской напасти,
Освободительных забот:
Когда рабы приходят к власти,
Они куда страшней господ.
Мы потому клеймим ложь наибольшим позором, что из всех дурных поступков этот легче всего скрыть и проще всего совершить.
Надежда — это только румяна, которыми существование мажет себе лицо, легчайшее прикосновение истины заставляет их исчезнуть, и мы видим тогда, какую распутную девку с провалившимися щеками сжимали в своих объятиях.