Труд избавляет человека от трёх главных зол — скуки, порока и нужды.
Все наши беды от того, что мы не можем быть одиноки.
Ведь у людей их добродетели и пороки не разложены по полочкам. Всё это вместе перемешано.
Я тот же геолог, который ищет-ищет, хотя ничего не потерял.
Вся жизнь делится на три периода: предчувствие любви, действие любви и воспоминания о любви.
Мир — волшебный кристалл с безмерным числом граней, и повернуть его всегда можно так, что мы рассмеёмся от счастья или похолодеем от ужаса. К счастью, я могу выбирать.
Раневская обедала как-то у одной дамы, столь экономной, что Фаина Георгиевна встала из-за стола совершенно голодной. Хозяйка любезно сказала ей:
— Прошу вас ещё как-нибудь прийти ко мне отобедать.
— С удовольствием, — ответила Раневская, — хоть сейчас!
Когда вы не осознаёте происходящее внутри вас, снаружи это кажется судьбой.
Все негодяи, к сожалению, общительны.
Если изменить смысл слова человека, то он может попасть в рабство.
Сегодня для счастливого супружества
У женщины должно быть много мужества.
Дефицит настоящих мужчин не повод цепляться за уродов.
Гнило слово от гнила сердца.
Сердце, однажды слившееся с другим, никогда не испытает того же с прежней силой.
Женщина в силоновой пижаме
Медленно захлопнула роман.
Хрустнула холёными руками
И заворожёнными глазами
Посмотрела в сумрачный туман.
Муж чертил, сутулясь у стола,
А она под тихий шум метели
Вновь, листая том, произнесла:
— Вот ведь люди как любить умели!
Ради милых уходили в бой,
Ревновали, мучились, рыдали,
Шли на плаху, жертвуя собой,
Даже разум от любви теряли.
Скажешь, я не труженица? Пусть!
Но хочу и я, чтоб жгучий бред,
Чтобы муки, чтоб мольба и грусть!
Женщина я всё же или нет?!
И не хмурь, пожалуйста, бровей!
С каждым днём в тебе всё больше прозы.
Что ты знаешь про огонь страстей?
Про мольбы, страдания и слёзы?
Что могу я вспомнить из прошедшего?
Где тот яркий взрыв в моей судьбе?
Что ты сделал в жизни сумасшедшего? —
— То, что я женился на тебе.
Обсуждая только что умершую подругу-актрису:
— Хотелось бы мне иметь её ноги — у неё были прелестные ноги! Жалко — теперь пропадут...
