Кто отправляется в погоню за счастьем, не должен обременять себя багажом!..
Кто отправляется в погоню за счастьем, не должен обременять себя багажом!
Кто отправляется в погоню за счастьем, не должен обременять себя багажом!
Раневская обедала как-то у одной дамы, столь экономной, что Фаина Георгиевна встала из-за стола совершенно голодной. Хозяйка любезно сказала ей:
— Прошу вас ещё как-нибудь прийти ко мне отобедать.
— С удовольствием, — ответила Раневская, — хоть сейчас!
Думал я, что верны обещанья твои,
Постоянства полны обещанья твои.
Нет, не знал я, что, как и столпы мирозданья —
Свет очей! — непрочны обещанья твои!
Слова, сказанные в темноте, не могут быть правдой. Для настоящих слов нужен яркий свет.
Когда на улице кричат «Дурак!» — не обязательно оборачиваться.
Мало сказать: не делай так. Надо ещё прибавить: вот так делай.
Среди людей, мне близких… и чужих,
Скитаюсь я — без цели, без желанья.
Мне иногда смешны забавы их…
Мне самому смешней мои страданья.
Страданий тех толпа не признаёт;
Толпа — наш царь — и ест и пьёт исправно;
И что в душе «задумчивой» живёт,
Болезнию считает своенравной.
И права ты, толпа! Ты велика,
Ты широка — ты глубока, как море…
В твоих волнах всё тонет: и тоска
Нелепая, и истинное горе.
И ты сильна… И знает тебя бог —
И над тобой он носится тревожно…
Перед тобой я преклониться мог,
Но полюбить тебя — мне невозможно.
Я ни одной тебе не дам слезы…
Не от тебя я ожидаю счастья —
Но ты растёшь, как море в час грозы,
Без моего ненужного участья.
Гордись, толпа! Ликуй, толпа моя!
Лишь для тебя так ярко блещет небо…
Но всё ж я рад, что независим я,
Что не служу тебе я ради хлеба…
И я молчу — о том, что я люблю…
Молчу о том, что страстно ненавижу, —
Я похвалой толпы не удивлю,
Насмешками толпы я не обижу…
А толковать — мечтать с самим собой,
Беседовать с прекрасными друзьями…
С такой смешной — ребяческой мечтой
Расстался я, как с детскими слезами…
А потому… мне жить не суждено…
И я тяну с усмешкой торопливой
Холодной злости — злости молчаливой
Хоть горькое, но пьяное вино.
Единожды солгавши, кто тебе поверит?
В сексе встречаются два тела, в любви — два сердца, в дружелюбии — две души. Первое принадлежит животному миру, второе — миру человека, третье — божественному.
Даже странно, до какой степени одни и те же слова могут казаться то истиной, а то ложью. Все наши слова притупились из-за небрежного обращения с ними.
И всё же внешним чувствам не дано —
Ни всем пяти, ни каждому отдельно —
Уверить сердце бедное одно,
Что это рабство для него смертельно.