Слёзы стариков настолько ужасны, насколько естественны слёзы детей...
Слёзы стариков настолько ужасны, насколько естественны слёзы детей.
Слёзы стариков настолько ужасны, насколько естественны слёзы детей.
Не в возрасте дело, а в культуре общения и уровне интеллектуального развития.
И совсем не в мире мы, а где-то
На задворках мира средь теней,
Сонно перелистывает лето
Синие страницы ясных дней.
Маятник старательный и грубый,
Времени непризнанный жених,
Заговорщицам секундам рубит
Головы хорошенькие их.
Так пыльна здесь каждая дорога,
Каждый куст так хочет быть сухим,
Что не приведёт единорога
Под уздцы к нам белый серафим.
И в твоей лишь сокровенной грусти,
Милая, есть огненный дурман,
Что в проклятом этом захолустьи
Точно ветер из далёких стран.
Там, где всё сверканье, всё движенье,
Пенье всё, — мы там с тобой живём.
Здесь же только наше отраженье
Полонил гниющий водоём.
Если женщина хорошо обута, значит она хорошо одета.
Чаще всего выход там, где был вход.
Опыт не имеет никакого морального значения; опытом люди называют свои ошибки. Моралисты, как правило, всегда видели в опыте средство предостережения и считали, что он влияет на формирование характера. Они славили опыт, ибо он учит нас, чему надо следовать и чего избегать. Но опыт не обладает движущей силой. В нём так же мало действенного, как и в человеческом сознании. По существу, он только свидетельствует, что наше грядущее обычно бывает подобно нашему прошлому и что грех, совершённый однажды с содроганием, мы повторяем в жизни много раз — но уже с удовольствием.
Автору можно простить всё, кроме восхищения собственным творением. Если автор восхищается своей работой, значит, она убога.
Сон — это состояние, в котором я ничего не хочу знать о внешнем мире, мой интерес к нему угасает. Я погружаюсь в сон, отходя от внешнего мира, задерживая его раздражения. Я засыпаю также, если я от него устал. Засыпая, я как бы говорю внешнему миру: «Оставь меня в покое, я хочу спать». Ребёнок заявляет противоположное: «Я не пойду спать, я ещё не устал, я хочу ещё что-нибудь пережить». Таким образом, биологической целью сна, по-видимому, является отдых, его психологическим признаком — потеря интереса к миру. Наше отношение к миру, в который мы так неохотно пришли, кажется, несёт с собой то, что мы не можем его выносить непрерывно. Поэтому мы время от времени возвращаемся в состояние, в котором находились до появления на свет, т. е. во внутриутробное существование. Мы создаём, по крайней мере, совершенно аналогичные условия, которые были тогда: тепло, темно и ничто не раздражает. Некоторые ещё сворачиваются в клубочек и принимают во сне такое же положение тела, как в утробе матери. Мы выглядим так, как будто от нас, взрослых, в мире остаётся только две трети, а одна треть вообще ещё не родилась.
Жить значит мыслить.
Когда вы находитесь с кем-то, кто вас тотально принимает — это терапия. Происходит исцеление.
Нас не так интересует истина, как собственная проницательность.
Сновидение никогда не занимается пустяками; мы не позволяем, чтобы мелочи тревожили нас во сне.
В своих бедствиях люди склонны винить судьбу, богов и всё, что угодно, но только не самих себя.
Женщина, влюблённая в тебя, может вдохновить тебя на такие высоты, о которых ты даже и не мечтал.
И она ничего не просит взамен. Ей просто нужна любовь. А это её естественное право.
Ничто так не воодушевляет, как сознание своего безнадёжного положения.
Женщина от любви умнеет, а мужчина теряет голову.